Всемирная история. Том 1. Древний мир - [17]
Пластины со скифских горитов для луков. Прекрасные образцы скифского звериного стиля». Сцена терзания грифонами оленей (вверху), лежащий олень (внизу).
При заключении союзов и договоров скифы опять прибегают к крови и оружию: «налив вина в большую глиняную чашу, мешают его с кровью заключающих договор, уколов шилом или порезав ножом их тело; потом погружают в чашу саблю, стрелы, секиру (род топора) и дротик. При совершении сего произносят многие заклинания. Потом выпивают чашу и заключавшие союз, и важнейшие из их свиты».
Любопытен еще один обычай, упоминаемый Геродотом именно как обычай народа, страстно любившего войну и всю жизнь проводившего в этой войне, среди привольных степей, лежавших на рубеже Азии, этой колыбели народов. «Ежегодно, — говорит Геродот, — каждый правитель собирает скифов своего округа, растворяет чашу вина, которую пьют все, истреблявшие неприятелей на войне. Не отличившихся военными подвигами старшина этим вином не угощает: сидят они особо, без всякой почести, и это считается у них за великое бесчестье. Кто же убил очень много неприятелей, те связывают даже и по два стакана и из обоих пьют одновременно».
Серебряная никопольская ваза с изображением скифов. IV в. до н. э.
ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ ТАБЛИЦА К НИКОПОЛЬСКОЙ СКИФСКОЙ ВАЗЕ
Эта ваза, добытая из кургана Чертомлык, в 20 километрах к северо-западу от г. Никополь (Украина), представляет собой один из важнейших памятников греческого искусства, «которому подобного нет ни в одном из музеев Европы» — по замечанию академика Стефани, известного знатока классической древности. Этот сосуд, высотой в 67 см, в самой широкой своей части имеет в поперечнике 38,5 см. Он сделан из серебра; его подножие, шейка, ручка и все предметы, рельефно изображенные на разных частях вазы, густо вызолочены, тогда как основная поверхность остальных частей не покрыта позолотой. Ваза имеет форму амфоры и, очевидно, была предназначена для хранения вина при пиршествах. Поэтому внутрь ее шейки вделано мелкое ситечко. Такие же ситечки видны и в трех носках, приделанных к нижней части вазы. Одному из них художник придал форму лошадиной головы, украшенной двумя крылами и лучезарным венцом; два других носка сделаны в виде львиных голов. Отверстия этих носков затыкались пробками, прикрепленными к небольшим серебряным цепочкам; от одной из таких цепочек еще сохранилась часть при одной из львиных голов. Нижняя часть вазы, вплоть до фриза, украшена резными изображениями трав, птиц и цветов. Кругом всей вазы, по фризу, группами, размещены фигуры скифов, ухаживающих за конями — сильным рельефом (местами более чем наполовину) выступающие из фона. Эти изображения знакомят со многими сторонами степного быта скифов и служат одним из главных оснований для изучения скифских древностей. Выше фриза, на самых плечах сосуда, художником помещены изображения грифонов, терзающих оленя. «Эта ваза, — по замечанию академика Стефани, — носит на себе отпечаток лучшего греческого стиля IV в. до н. э.»
Восхваляя мужество скифов и превознося их воинские подвиги, Геродот всюду рисует их тактику как тактику всех степных народов: война постоянно на коне, завлечение неприятеля в глубь безлесной и безводной степи, нападения из засады, быстрый и беспощадный натиск на оплошного врага — вот постоянные воинские приемы скифов.[9]
Этот народ, никому из ближайших не родственный, неведомо откуда явившийся, говоривший непонятным языком, суровый и в жизни, и в обычаях, беззаветно храбрый и беспощадный в нападениях, навел ужас на все сирийские народы. Города сдавались скифам без боя или откупались богатыми откупами; войска не выдерживали их натиска, поражаемые суеверным страхом. Пределом их нашествия была граница Египта, на которой царь Псамметих I выставил сильное войско, но в то же время благоразумно предложил скифским князьям богатые дары. От границ Египта они возвращались через земли филистимлян, затем еще некоторое время, 7–8 лет, они продолжали быть грозой и ужасом стран, расположенных между Евфратом и Средиземным морем, и наконец, пресыщенные хищением, отягощенные богатой добычей, вновь удалились в свои северные степи.
Это нашествие (или нашествия) скифов имело одно несомненно важное последствие: могущество Ассирии было подорвано. Ашшурбанапал умер (в 626 г. до н. э.) и едва только его наследник, Ашшурубаллит, успел вступить на трон, как на Ассирию обрушились полчища варваров, которые потрясли Ассирию не только тем, что страшно ее опустошили, но и тем, что лишили ее прежнего нравственного обаяния, разрушили политическое преобладание Ассирии, грозное войско которой не в силах было отразить натиск северных варваров. Этим воспользовался Киаксар, правитель Мидии, для освобождения Мидии из-под ассирийской власти. Он нашел себе подражателей в политике, направленной против Ассирии: Набопаласар, наместник Вавилона, также захотел воспользоваться благоприятным случаем, чтобы основать или восстановить самостоятельное Вавилонское царство. Киаксар не сразу напал на Ассирийское царство: сначала он занялся распространением своего царства на западе и здесь впервые столкнулся с державой, развитие которой было уже в тесной связи с историей западного мира, а именно с Лидийским царством.
