Всемирная история поножовщины: народные дуэли на ножах в XVII-XX вв. - [26]
Рис. 40. Каррака
Конкистадор Берналь Диас дель Кастильо в 1632 году писал, что индейцы в бою использовали двуручные мечи со вставленными остриями, которые он называл «эспадас де навахас» — бритвенные мечи. И в самом деле, самое популярное оружие Месоамерики, легендарная индейская палица — макуауитль, по обеим сторонам была усажена острыми как бритва прямоугольными осколками обсидиана[132]. А вышедшее в 1644 году пособие по псовой охоте и охоте с луком трактовало «навахас» как «кабаньи клыки[133] Но вскоре интерпретация этого термина начала меняться, и через шестнадцать лет испано-французский словарь, изданный в 1660 году, уже переводит «наваху» как «бритву»[134]. Хотя этот словарь всё ещё упоминает термин «навахас де хавали» в значении кабаньих клыков, но «навахаду» уже трактует в двух вариантах: и как ранение кабаньими клыками, и как удар бритвой. Впервые появляется слово «навахон», которое в этом словаре толкуется как «острый как бритва кинжал», или «штык»[135]. Как правило, в XVII–XIX вв. под этим термином понимали нескладную наваху. Или, точнее, большой кинжал или нож в форме традиционной для навахи.
Многие уважаемые и авторитетные исследователи, включая Пераль Фортона, ведут родословную народного ножа Испании именно от опасной бритвы. Так, Фортон считает, что трансформация латинского «новакула» («бритва») в «наваху» началась в XIII веке, перейдя в форму «навакула», затем «навалия» и только после этого окончательно приняв свой современный вид[136] Мне эта версия представляется достаточно стройной и неплохо аргументированной. В Средние века подобные бритвы являлись главным инструментом городских цирюльников, в чьи обязанности входили не только стрижка и бритьё клиентов, но и пускание крови, услуги дантиста, а также небольшие хирургические операции. Изображения этих архаичных навах можно встретить во многих европейских манускриптах XIII–XIV столетий. Так, например, лежащая на столе бритва-наваха изображена на иллюстрации к датированному 1382 годом труду по хирургии Роландуса Парменсиса. Такой же инструмент используется в качестве скальпеля на гравюрах к вышедшей в 1363 году работе знаменитого Авиньонского хирурга, Ги де Шолиака, «La Grande Chirurgie». Проведение хирургического вмешательства с помощью складной бритвы мы встречам и в более поздних источниках — например, на картине Яна Сандерса ван Хемессена 1555 года. В руках хирурга отчётливо видна предтеча и прототип грозного дуэльного ножа — складная бритва, описанная в медицинских трудах той эпохи, как «navaja de barba», или в просторечье «бритва цирюльника».
Рукоять бритвы на картине Хемессена идентична тем, что ставились на навахи в последующие три столетия — изогнутая, утончающаяся к хвостовику. И клинок, и рукоять типичны для опасных бритв и хирургических инструментов позднего Средневековья, которые можно увидеть в музеях Европы и справочниках-определителях — формой они напоминают нож с клинком «овечье копытце», известный ныне как нож моряка. Подобные складные бритвы-скальпели, датированные началом XIV столетия, также можно увидеть и в монографии Саймона Мура об истории производства складных ножей[137]. Складные бритвы, идентичные хирургическому инструменту изображённому на картине Хемессена, были подняты археологами и с затонувших в 1622 году испанских галеонов «Nuestra Señora de Atocha» и «Santa Margarita». Возможно, они использовались судовыми цирюльниками в качестве врачебных инструментов для оказания помощи морякам во время тяжёлых многомесячных переходов[138].
На иллюстрации к вышедшей в Париже в 1542 году работе известного итальянского юриста XVI столетия Джованни Андреа Алчиато «Emblematum И-bellus» — «Книга эмблем» аллегорическая фигура девушки, символизирующая «In Occasionem» — «Возможность», держит в руке наваху, именуемую в подписи к гравюре «novacula» — бритва. Художник изобразил инструмент цирюльника в знакомой нам канонической ипостаси — с так называемым «скимитарным» клинком, или выемкой на обухе в виде «щучки»[139]. Многие авторы, пишущие о навахах, крайне любят ссылаться на эту иллюстрацию в качестве иконографического источника, якобы свидетельствующего о бытовании подобных ножей в XVI веке. Такая же скимитарная наваха появляется и в издании 1634 года. Но, например, на иллюстрации к этому же изданию, вышедшему несколько ранее, в 1531 году, бритва в руке девушки имеет клинок трапециевидной формы[140]. В изданиях 1548 и 1614 годов «In Occasionem» уже сжимает в руке нечто напоминающее складной серповидный нож, известный как «садовый», а на изображении из «Emblematum libellus» 1618 года, мы снова видим бритву трапециевидной формы. Поэтому могу предположить, что форма ножа на иллюстрациях совершенно не связана с какими-либо реальными образцами и менялась произвольно, в зависимости от фантазии иллюстратора. Полагаю, что знакомый нам хрестоматийный облик традиционной навахи начал формироваться лишь в конце XVII столетия. Складные ножи той эпохи уже несли на себе большую часть элементов декора, который мы видим на испанских навахах и по сей день. Эти ранние навахи не редкость в коллекциях и часто появляются на торгах известных оружейных аукционов, таких, например, как Hermann Historica.
