Всем бедам назло - [4]

Бабушка Скарберри жила в небольшом дощатом доме на окраине Уилсона. Все мы — мама, бабушка, Уиланд и я — спали в одной комнате. Бабушка — на кровати, а мама, Уиланд и я располагались на раскладывающемся диване. Нас с братом купали вместе в большом оцинкованном корыте. Туалет был во дворе, и там стоял такой отвратительный запах, что я просто ненавидел ходить туда. Часто я проходил больше мили пешком до дома моей тети, чтобы воспользоваться ее туалетом, потому что у нее в доме была канализация, — и это стоило такой прогулки!

Бабушка Скарберри не была богатой в материальном плане, однако она была святой. Сердце этой маленькой женщины с ярко-голубыми глазами было переполнено любовью к Богу и своим близким. Бабушка щедро одаривала нас с Уиландом вниманием и лаской. Ее любовь наполняла ту хижину, в которой мы жили, и превращала ее в настоящий домом.

Прошло уже больше двух лет с тех пор, как папа ушел на войну, когда однажды к нашему дому подъехал мальчик на велосипеде. Он привез телеграмму из военного министерства. Мама расписалась за доставку и дрожащими руками стала вскрывать ее, и вдруг страшно закричала. Бабушка подбежала к ней и, обняв, спросила:

— Что, что случилось, В ильма?

— Рэй пропал без вести, — рыдая, ответила мама, протянув телеграмму бабушке.

Я был слишком мал, чтобы понимать, что означают слова пропал без вести", но, судя по тому, как вели себя мама и бабушка, я догадался, что папа, наверное, еще нескоро вернется домой — если вообще вернется.

Я переживал за папу, но не беспокоился о том, как мы выживем. Пока рядом были мама и бабушка Скарберри, я ничего не боялся. Каждый вечер перед сном мы все опускались на колени в гостиной и молились, прося Бога найти папу и вернуть его нам.

Прошли три долгих месяца, а о папе не было никаких вестей. Наконец, мы получили радостное известие — папа жив! Он был ранен в ногу и едва не оказался похороненным заживо в немецком окопе, из- за чего отстал от своего отряда. Товарищи обнаружили его, когда расчищали окоп. Папу отправили домой, в Техас, и сейчас он находился в военном госпитале. Врачи считали, что через пару месяцев папа сможет вернуться домой.

На протяжении следующих двух месяцев я каждый день выходил на крыльцо и сидел в ожидании, когда подъедет автобус. Я смотрел, как из него выходят люди, надеясь увидеть папу. Но папы не было, и я, расстроенный, возвращался в дом и говорил: "Не сегодня, мама. Сегодня папа не приехал".

Через два месяца я начал терять надежду. Однажды я, как обычно, наблюдал, как из автобуса выходят пассажиры, но опять так и не увидел отца. Огорчившись в очередной раз, я развернулся и направился в дом со словами:

— Мама, мне кажется, что папа никогда не приедет.

— Неужели? — ответила мама, хитро поблескивая глазами. — А это тогда кто? — и она указала на солдата, который медленно выходил из автобуса.

Это был папа!

То, что папа вернулся домой, было хорошей новостью. Плохая же новость заключалась в том, что его серьезная, еще довоенная проблема со спиртным только усугубилась.

ГЛАВА 3 Жизнь В БУТЫЛКЕ

Наши с отцом взаимоотношения были весьма сложными и запутанными. Одно из немногих приятных воспоминаний связано с тем, как однажды он поднял меня, посадил к себе на плечи и понес к берегу реки Ред-Ривер, по другую сторону которой раскинулся Техас. Мы вдвоем провели целый день за рыбной ловлей и разговорами. Когда я вспоминаю тот день, он кажется мне сценой из фильма: отец и сын сидят на берегу реки с удочками — идеальная картинка. Но не успели мы прийти домой с уловом, как папа отправился в местный пивной бар. Вернулся поздно вечером, снова пьяный.

Однажды папе и моему дяде Баку захотелось выпить, но у них не было денег. У мамы оставалось только пять долларов на еду для нас с Уиландом, и она не дала их папе.

— А ты просто отбери их у Вильмы, — посоветовал дядя Бак.

— Точно! Давай сюда деньги! — прорычал папа.

— Нет, Рэй, — спокойно ответила мама. — Этих денег ты не получишь. Я отложила их, чтобы купить детям еды.

Но дядя Бак не унимался и стал уговаривать папу:

— Рэй, дай ей по зубам и забери деньги.

При этом он угрожающе стукнул кулаком по ладони. Папа сжал кулак и потряс им перед маминым лицом.

Несмотря на то, что росту в маме было всего метр пятьдесят семь, она не дрогнула. Она невозмутимо глянула папе прямо в глаза и сказала:

— Ты, конечно, можешь меня ударить, но однажды тебе захочется спать. И когда ты уснешь, я возьму сковородку и забью тебя до смерти!

Папа разжал кулак, и они с Баком быстро ретировались несолоно хлебавши — без маминых пяти долларов.

Трезвым папа был хорошим человеком, но дни трезвости случались все реже и реже. Когда же он был пьян, то приходил в ярость из-за любых мелочей. Если он, страдая от похмелья, слышал звук льющейся воды, то разражался гневной тирадой, изрыгая угрозы и ругательства в адрес всех домашних. Пока мама успокаивала папу, мы с Уиландом прятались в спальне.

Несмотря на папины напыщенные речи, за дисциплину в нашей семье отвечала мама. Когда мы с Уиландом дрались, мама рассаживала нас на стульях друг напротив друга. Раскрасневшиеся и взмокшие, мы сидели, пыхтя и дуясь, а мама говорила: "Вот посидите и посмотрите друг на друга, и чтобы я ни единого слова не слышала, пока не разрешу вам сдвинуться с места". Нам с братом ничего не оставалось, кроме как сидеть и таращиться друг на друга. Вскоре кто-то из нас первым начинал хихикать, и тогда уже мы оба не могли удержаться от смеха. Через несколько минут мы уже не помнили, из-за чего дрались.