Вселенское Евангелие Вивекананды - [42]

- пишет мне Свами Ашокананда, – прошла под сильным влиянием жизни и учения Рамакришны и Вивекананды. Он никогда не уставал говорить о важности идей Вивекананды".

Что касается Тагора, гений которого, родственный гетевскому, стоит у слияния всех потоков в Индии, то позволительно думать, что в нем соединились и гармонически слились два течения: Брахмосамаджа (переданного ему его отцом, Махарши) и нео-Ведантизма Рамакришны и Вивекананды. Обогащенный ими обоими, освобожденный ими обоими, он с кристальной ясностью сочетал в своем уме Запад и Восток. Свои взгляды на социальные и национальные вопросы он, если не ошибаюсь, мог обнародовать лишь после начала первого движения Свадеши, примерно в 1906 г., через четыре года по смерти Вивекананды. Нет сомнения, что дыхание такого Предвестника сыграло свою роль в его эволюции.}

Что касается остального мира, который, если не считать маленьких англо-саксонских островов, до сих пор ничего не знал об этом замечательном движении, то я считаю его достаточно созревшим для того, чтобы его использовать. Те, кто следовал за мной в чтении этого труда, заметили, я уверен, насколько цели индийского Свами и его учителя согласуются со многими из их собственных заветных мыслей. Я могу удостоверить это не только по моим личным наблюдениям, но и на основании признаний, которые я получил за двадцать лет от сотен людей из Европы и Америки, для которых я, не стремясь к этому, оказался поверенным и исповедником. Дело не в том, что и я и они, помимо своей воли, восприняли влияние индийского духа, предрасположившее к заражению, как склонны думать некоторые индийские мыслители. Я имел по этому поводу дружеский спор со Свами Ашоканандой, который, считая распространение ведантических идей в мире установленным фактом, не сомневается в том, что это, по крайней мере отчасти, дело рук Вивекананды и его Миссии. Я совершенно уверен в обратном. Мир почти совсем не знаком (и это позор, который я пытаюсь здесь загладить) с делом, учением и даже самим именем Вивекананды. {Одним из наиболее показательных фактов является полное забвение Вивекананды в философских и ученых кругах, где он был известен в бытность свою в Европе: так, например, было в кругах Schopenhauer Gesellschaft, где мне пришлось, так сказать, вновь открыть его имя ученикам и последователям Пауля Дейссена, который принимал Вивекананду у себя и был его другом.} И если в потоке идей, удобряющих собою выжженную почву Европы и Америки, одна из наиболее богатых жизненными семенами водных масс может быть названа нами "Ведантической", то лишь так же, как нормальная речь м-сье Журдена называлась "прозой": иначе говоря – бессознательно.

В чем же состоит сущность идей, называемых Ведантизмом? Согласно определениям наиболее авторитетных представителей Рамакриншистского Ведантизма, они сводятся к двум основным положениям:

1) о Божественности человека;

2) о преобладании духовности в жизни.

Основные следствия, вытекающие отсюда, суть:

1) что каждое общество, каждое государство, каждая религия должны быть основаны на признании глубокого и скрытого Всемогущества человека;

2) что все интересы человечества плодотворны лишь тогда, когда они руководятся и направляются высшей идеей духовности жизни. {Я основываюсь здесь на замечательном письме, полученном мною 11 сентября 1927 г. от Свами Ашокананда и имеющем смысл и значение манифеста. Оно было напечатано, вместе с моими замечаниями, в газетах и журналах Миссии.}

В этих идеях и стремлениях нет ничего чуждого Западу. Наши азиатские друзья, которые судят о Европе по ее худшим людям – по политикам, торговцам и наиболее ограниченным чиновникам, по нашим алчным желудкам и по администрации наших колоний (по людям и по идеям), имеют основания не верить в нашу духовность. И, тем не менее, она существует и отличается глубиной; она никогда не переставала омывать подземные корни наших великих западных народов. Дуб Европы давно уже был бы сломан потрясающими его бурями, если бы из безмолвных тайников не поднимались непрестанно мощные соки духа. А эта тысячелетняя деятельность, напряженность которой никогда не ослабевает, возможна лишь вследствие наличия внутреннего огня – не светильника Весталок, а кратера Циклопов, где все время копится и вновь создается огненное вещество. Пишущий эти строки достаточно сурово изобличил и осудил "Ярмарки на Площади" Европы, представляющие собою дым и пепел вулкана, и имеет поэтому право защищать пламенные источники нашей неугасимой духовности. Он никогда не переставал напоминать об их существовании и о стойкости "лучшей Европы" как тем, кто, вне ее, относится к ней несправедливо, так и ей самой, сосредоточенной в своем молчании.. Silet sed loquitur!.. Но ее молчание говорит громче, чем клики шарлатанов. Под безудержным наслаждением и силой, истощающей себя в видимых вихрях, длящихся день или час, неизменно таится непочатое сокровище самоотречения, жертвы, веры в Дух.

Что же касается Божественности человека, то возможно, что подобное представление не является плодом христианства или греко-римской культуры, {