Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру - [42]

Я готов согласиться с мыслью гарвардского психолога Стефена Косслина, пионера в исследовании роли самонаблюдения в процессе работы воображения. На недавней конференции «Жизнь и сознание», посвященной изучению проблем сознания, он указал на необходимость учитывать естественные границы самонаблюдения. Независимо от того, насколько тренирован человек, говорил он, мы все равно не можем получить свидетельства, что посредством самонаблюдения он в состоянии выявить структуру нейронной сети или биохимический состав мозга, или же физический коррелят специфической психической активности, то есть решить одну из задач, которые с высокой степенью точности решаются посредством методов эмпирических наблюдений с использованием современных научных приборов. Тем не менее самонаблюдение, осуществляемое при условии использования специальных тренировок и наличия особой внутренней дисциплины, должно быть самым подходящим методом изучения психологических и феноменологических аспектов наших познавательных и эмоциональных процессов.

Есть огромное различие между тем, что происходит во время медитативного созерцания в такой традиции, как буддизм, и самонаблюдения в обычном понимании этого слова. В контексте буддизма погружение в себя сопровождается укреплением дисциплины ума, поскольку осуществляется оно с учетом опасности крайнего субъективизма, проявляющегося в фантазиях и заблуждениях. Укрепление внимательности в смысле повышения ее стабильности и ясности — совершенно необходимая предпосылка строгого самонаблюдения, подобно тому, как для изучения небесных тел необходим телескоп. Точно также, как и в науке, здесь имеются протоколы наблюдений и особые процедуры, которые должен выполнять наблюдатель. Войдя в лабораторию, человек, не знакомый с наукой, не сможет понять, как использовать имеющиеся там приборы и в чем должен состоять результат наблюдения. Точно так же и человек с неподготовленным умом не сможет применить интроспективную фокусировку сознания на выбранном объекте и окажется не в состоянии определить, какой именно аспект ума подлежит в данный момент рассмотрению. Но человек с тренированным умом, подобно опытному ученому, знает, на чем именно следует сосредотачиваться, и способен правильно оценить результат наблюдения.

Вполне возможно, что вопрос о том, может ли наше сознание в абсолютном смысле быть сведено к чисто материальным процессам или субъективность переживаний указывает на нематериальную составляющую мира, решается лишь путем философского рассмотрения. Ключевая проблема здесь состоит в том, чтобы исключить метафизический подход к рассмотрению ума и материи и вместе с тем сохранить научную строгость понимания различных проявлений сознания. Я считаю, что буддизм и современная наука могут приступить к совместным исследованиям в этой области, оставив пока в стороне чисто философский вопрос о том, является ли сознание исключительно продуктом материи. Соединение этих методов проведения исследования может обогатить оба направления. Такие совместные работы не только сделают понимание сознания более гуманистичным, но помогут лучше понять динамику человеческого ума в его отношении к страданию. Этот подход может стать одним из путей избавления от страданий, что, как я верю, является нашей первоочередной задачей на Земле.

7. К науке о сознании

Для того чтобы исследование сознания стало завершенным, необходимо разработать методологию, учитывающую не только то, что происходит на нейронном и биохимическом уровнях, но и субъективный опыт переживания самого сознания. Даже сочетание нейрофизиологии и бихевиористской психологии не проливает достаточный свет на опыт субъективных переживаний, поскольку оба эти направления придают первостепенное значение объективному, внеличностному методу наблюдений. Традиции же, основанные на практике созерцания, опираются на исторически сложившийся метод субъективного, личностного подхода к изучению природы и функций сознания. Здесь используется особая тренировка ума, умение различными способами фокусироваться на своих внутренних состояниях.

При таком подходе наблюдатель, а также объект и метод наблюдения представляют собой различные аспекты одной и той же вещи, а именно — ума самого экспериментатора. В буддизме тренировка ума называется бхавана, что на европейские языки обычно переводится словом медитация. Санскритский термин бхавана несет в себе значение культивирования навыка, тогда как корневое значение соответствующего тибетского термина гом (тиб. sgom) — «освоение». Таким образом, идея практики, осуществляющейся на основе строгой дисциплины ума, состоит в тщательном ознакомлении с выбранным объектом, будь то внешний феномен или внутренний опыт.

Люди часто думают, что медитация — это просто опустошение сознания или практика расслабления, но я имею в виду нечто совершенно иное. Практика медитации в буддизме не является поиском каких-то таинственных или мистических состояний, доступных лишь некоторым особо одаренным людям. Не является она также и полным отсутствием всякой умственной активности. Термин гом