Вселенная сознающих - [2]

– Похоже, мы тут долго проторчим с этими таппи, – негромко произнес один из исполнителей.

Фурунео коротко кивнул. За свои шестьдесят семь лет он освоил несколько степеней терпения, и это знание помогло ему подняться по служебной лестнице и занять, наконец, нынешнее положение планетарного агента Бюро. Оставалось только одно: спокойно ждать. Тапризиоты, по каким-то непонятным, ведомым только им причинам, никогда ничего не делали сразу. Им всегда требовалось время. Никакой другой лавки, где Фурунео мог бы купить требуемую ему услугу, просто не существовало в природе. Без тапризиота-передатчика невозможно осуществить связь между звездными системами в режиме реального времени.

Странно, но этот талант тапризиотов все сознающие использовали, совершенно не понимая, как он работает. Правда, в прессе не было недостатка в сенсационных теориях относительно этого великого феномена, и одна из них могла оказаться правильной. Наверное, тапризиоты пользовались тем же способом, каким пан-спекки обменивались данными со своими генетическими копиями в колыбелях – то есть сами не понимая, что и как они при этом делают.

Сам Фурунео был на сто процентов уверен, что тапризиоты каким-то образом искривляют пространство – наверное, так же, как калебаны скручивают его в своих люках, позволяющих скользить по измерениям пространства. Если, конечно, калебаны делают именно это. Многие специалисты отвергали такую гипотезу, утверждая, что для подобных перемещений нужна энергия, производимая звездой изрядной величины.

Впрочем, что бы ни делали тапризиоты при установлении межгалактической связи, у человека для этого должна была нормально работать шишковидная железа, а у других сознающих – аналог железы.

Тапризиот на помосте принялся раскачиваться из стороны в сторону.

– Кажется, мы все же до него достучались, – обрадовался Фурунео.

Он подобрался и подавил недовольство. В конце концов, это же центр селекции тапризиотов. Ксенобиологи утверждают, что размножение тапризиотов целиком и полностью зависит от укрощения и приручения, но что они знают, эти ксенобиологи? Достаточно вспомнить, что они натворили, когда изучали со-разум пан-спекки.

– Путча-путча-путча, – заверещал тапризиот, дико вращая речевыми отростками.

– Что-то не так? – спросил один из исполнителей.

– Откуда я могу знать? – огрызнулся Фурунео. Он посмотрел на тапризиота и спросил: – Ты передатчик?

– Путча-путча-путча, – снова залопотал тапризиот. – Это замечание, которое я сейчас переведу на язык, понятный сознающим, происходящим с Солярной Земли. Я сказал следующее: «Я сомневаюсь в вашей искренности».

– Вы собираетесь доказывать свою искренность этому поганому обрубку? – поинтересовался исполнитель. – Сдается мне…

– Тебя никто не спрашивает, – оборвал его Фурунео. Любая агрессивная реплика тапризиота на самом деле могла быть сердечным приветствием. Неужели этот идиот не понимает таких простых вещей?

Фурунео отошел от исполнителей, пересек помещение и встал перед помостом.

– Я хочу связаться с чрезвычайным агентом саботажа Джорджем К. Макки, – сказал он. – Ваш робот-привратник распознал меня и принял мою расписку по кредиту. Ты передатчик?

– Где находится этот Джордж К. Макки? – спросил тапризиот.

– Если бы я это знал, то отправился бы к нему лично через люк, – ответил Фурунео. – Это очень важный вызов. Ты передатчик?

– Дата, время и место, – отчеканил тапризиот.

Фурунео вздохнул и расслабился. Оглянувшись, он посмотрел на исполнителей, знаком заставил их занять позиции у двух дверей и подождал, когда они выполнят приказ. Нельзя, чтобы этот разговор подслушала хоть одна живая душа. Он снова обернулся к тапризиоту и выдал ему требуемые пространственные координаты.

– Ты будешь сидеть на полу, – сказал тапризиот.

– Спасибо бессмертным, – пробормотал Фурунео. Однажды другой такой тапризиот отвел его в дождь и непогоду на склон горы, заставил лечь на склон вниз головой, и в таком положении осуществил межгалактическую связь. Кажется, у тапризиотов это называлось «очисткой погружения» – что бы это ни означало. Тогда Фурунео сообщил об инциденте руководству, в центр данных Бюро, где ему сказали, что когда-нибудь секрет тапризиотов будет разгадан. После того вызова он несколько недель провалялся с инфекцией верхних дыхательных путей.

Фурунео сел.

Черт, какой же холодный здесь пол!

Фурунео был рослым мужчиной под два метра. Весил он восемьдесят четыре стандартных килограмма. У него были черные волосы с проседью на висках. Фурунео отличался массивным толстым носом и широким ртом со странно выпрямленной нижней губой. Он изменил позу, чтобы снять нагрузку с левого бедра. Когда-то один возмущенный горожанин сломал ему ногу, узнав, что Фурунео работает на Бюро. Эта травма посрамила всех врачей, которые в один голос утверждали, что перелом не будет ни капли беспокоить, когда срастется.

– Закрой глаза, – велел тапризиот.

Фурунео повиновался, попытавшись устроиться еще удобнее на холодном и твердом полу, но отказался от этой попытки, осознав ее полную тщетность.

– Думай о контакте, – приказал тапризиот.

Фурунео подумал о Джордже К. Макки, явственно представив себе этого приземистого коротышку с ярко-рыжими всклокоченными волосами и выражением лица рассвирепевшей лягушки.