Вселенная Ивана Ефремова. Интуиция «Прямого луча» - [45]

Постоянно на берег выходили из леса неповоротливые питательные эстеменнозухи с очаровательными шариками на милых рожках, придающих им странную грацию гипербегемотов в очках. Иваныч от обычной диеты не отказывался — думал о правильном пищеварении — но в симпатиях был упорен и бродил вокруг импровизированного лагеря неотступно. Антипов с парализатором в одной руке и факелом в другой выходил к нему на переговоры, надеясь окончательно смутить сочетанием человеческого голоса и огня. Иваныч отползал в чащу и оттуда пристально зырил на парламентера. В спор не вступал, явно лелеял какую-то думу.

Рыба исчезла с мелководья, только крупные отвратительные гриллоблаттиды вечно уползали под папоротники. Коржаковия не жаловалась на раны, но сама передвигалась с большим трудом. Есть было нечего. Страдал от голода и студент Антипов. Он хотел сделать ловушку на эстеменнозуха, но и те ушли глубже в лес и уже не появлялись поблизости. Иногда были слышны их передвижения, вздохи и ворчания, но и они сдвинулись на грань слуха. Неотступен был только антонозавр с печальными глазами. Он не нападал, просто, казалось, ждал чего-то.

Через несколько дней студент окончательно понял, что единственный источник еды в округе — Галина Анатольевна. И если он хочет дожить до спасательной экспедиции — а думать, что она может не прийти или задержаться на месяцы, было попросту страшно и бессмысленно — то надо ее съесть. После всего совместно пережитого думать об этом было неприятно. Мятущиеся кроманьонцы, меняющие убеждения каждое столетие, так бы и поступили. Их не поймешь. Сегодня они охотятся на ведьм, завтра строят коммунизм, а что будет послезавтра? Но человек истинный видит суть. И поразительная, приводящая в смущение суть в том, что даже Антон Иванович, явно голодающий последние дни, есть Галину Анатольевну пока не торопился. Терпел. Худел. «Заклятье на ней какое-то, что ли?» — вдруг агрессивно пробормотал студент Антипов, угрюмо копая ямку для. чего-то — он уже и сам порой терял осознанность каждого действия. Сзади послышалось шевеление. Галина Анатольевна подползла к нему и боднула своей нескладной тяжелой головой. И снова затихла. Чего-то силилась сказать, но не могла — строение черепа не позволяло. Или просто задела, не обратив внимание? Вот и разбирайся поди.

К огню антонозавр по-прежнему относился с недоверием и определенную черту не пересекал. В какой-то момент это начинало производить впечатление деликатности, тогда студент Антипов вскакивал и усердно занимался гимнастикой, чтобы почувствовать свое тело и вообще собственную реальность в этом томительном, но полном энергии мире. Но один раз они столкнулись в лесу практически лицом к лицу. Студент Антипов понял, что сердце его проваливается вниз и запутывается в животе. Антонозавр был огромен, и он первый увидел человека.

В первый раз Антипов увидел в нем не скучного профессора, а великого мыслепоэта прошлого, в честь коего, собственно, сия тварюга и была названа. Судорожно вспоминая строки из обязательных к внимательному прочтению книг, он стал лепетать их, пытаясь убедить чудовище не портить карму и проходить мимо.

— Самое сложное — сам человек, потому что он вышел не подготовленным. не то. «Лебедь» будет доступен нашему зову еще 17 часов. а-а-а!.. этот гад не знает, что такое лебедь! Вот, слушай, дорогой, это тебе предстоит написать: из палеонтологической летописи — слышишь? — из твоей летописи, с-скотина, это про тебя написано! — вытекает гуманистическое учение о космическом будущем человечества. Ты понимаешь? я — человечество! И ты будешь человеком. Все будут людьми. А были мы звездами, истоки наши в них, понимаешь? Мы братья с тобой, мы не должны ссориться. Всем сейчас тяжело, и мне, и Галине Анатольевне…

Внимательно слушающий и запоминающий отточенные формулировки антонозавр при этих словах вдруг резко двинулся вперед и быстро прочавкал, изгибаясь, мимо онемевшего от страха человека. И с треском скрылся в зарослях, откуда пришел Антипов. А тот бессильно опустился на влажные выступающие корневища кордаита.

— Гингкофилум сапорта. — молвил Антипов бесцветно. И подумал почему-то, что у китайцев еще больше прав называть себя первыми людьми — ибо синантропы оставили-таки небольшой след в геноме современного человечества. А антонозавры оставили? А коржаковии? Коржаковия. Галина Анатольевна! Антипов подскочил как ужаленный. Будущий философ и скульптор слова, предвосхитивший Великую Интроспективную революцию, шустро уполз по направлению к холму, где тосковала раненая и голодная Галина Анатольевна. Чтобы сожрать ее.

И студент Антипов бросился к лагерю, лихорадочно пытаясь придумать, что он будет делать, когда страшилище нападет на добычу. «Отвлеку внимание как-нибудь, а там как пойдет, — решил Антипов. — Тварь скоро устанет, обмен веществ не тот, а там поглядим! Разожгу костер, сделаю факел, сам его напугаю. Я царь природы!» Избыточный кислород пьянил, а уровень адреналина зашкаливал.

Роща саговников осталась позади. Энергия выплескивалась в прыжках и бессвязных выкриках.

Но перед пучком хвощей, что обозначали границу пространства, воспринятого своим, замедлился. Мало ли что ибо. Увиденное поразило Антипова до палеозойских глубин его души.