Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 5 [Компиляция, сетевое издание] - [10]

Итак, кроме нас троих, никто не знает, что же произошло в тот роковой вечер. Но я больше молчать не могу — мне нужно хоть чем-то облегчить душу. Не решусь воспроизводить текст письма полностью: вот лишь часть этой гнусной истории.

* * *

«Итак, вам известно теперь, почему мне пришлось взяться за изучение черной магии. Она меня заставила! Боже, если б только вы могли представить себе, каково это — родиться с такой тварью на теле, быть обреченным на вечный союз с ней! В первые годы жизни куколка была совсем крошечной, и врачи приняли ее поначалу за остановившегося в развитии сиамского близнеца. Но она жила своей жизнью! У нее имелись своя головка, ручонки и даже ножки — ими-то она и врастала мне в туловище, образуя мясистый спинной нарост.

Три года врачи наблюдали меня. Все это время куколка лежала ничком, распластавшись на спине и вцепившись ручонками в плечи. Дышала она, как мне потом объяснили, самостоятельно, парой крошечных легких, но ни желудка, ни пищеварительного тракта не имела: питание поступало к ней, по-видимому, по канальцам губчатой ткани, соединявшей ее тело с моим. Но потом: куколка стала расти!

У нее раскрылись глазки, прорезались зубки! Как-то раз эта мерзость ухитрилась даже тяпнуть за руку кого-то из докторов! Когда стало ясно, что удалить ее из тела не удастся, меня решили отправить домой. Я уехал, пообещав врачам строго хранить свою тайну, и слово свое я сдержал: даже отец узнал о куколке лишь перед самой своей смертью.

Спину мне прочно стянули ремнями: это позволило приостановить рост куколки, но ненадолго. Здесь, в старом доме, с тварью этой произошли чудовищные перемены. Она вдруг заговорила со мною — да-да, заговорила! Какими словами описать вам эту сморщенную обезьянью мордочку, налившиеся кровью глазки, этот писклявый голосок: „Еще крови, Саймон, хочу еще!..“

Куколка росла. Теперь дважды в день я подкармливал ее искусственно; время от времени приходилось срезать ноготки на костлявых ручонках. И все же о главном я все еще не догадывался. Куколка управляла моими мыслями, но как же поздно я понял это! Если бы прозрение наступило чуточку раньше — клянусь, я бы покончил с собой!

В прошлом году куколка стала контролировать мой мозг уже по нескольку часов в день. Всякий раз, приходя в себя, я начинал бороться: попытался, например, узнать все, что можно, о „родственниках“, надеясь хотя бы случайно в поиске этом выйти на путь к спасению: Тщетно! Куколка не просто увеличивалась в размерах: с каждым днем она становилась сильнее, смелее и умнее. Теперь мне, представьте себе, приходилось выслушивать от этой твари даже насмешки!

Я знал: куколка хочет, чтобы я подчинился ей полностью и беспрекословно. Ах, если бы вы только слышали, что нашептывал мне на ухо этот поганый ротик! Требовалось от меня совсем немного: всего лишь препоручить свою душу Князю Тьмы да еще вступить в колдовской орден: Тогда бы мы с ней обрели власть над миром, отомкнули бы потайную дверь и впустили бы в лоно безмятежного человечества новое, доселе невиданное зло.

Видит Бог, я противился ей как только мог, но мозг мой стал ослабевать, да и жизненные силы были подорваны — слишком много крови пришлось ей отдать. Теперь куколка держала меня под контролем почти постоянно. Она внушала мне страх, и я перестал появляться в деревне. О, эта тварь знала, как отчаянно я пытаюсь спастись; окажись я случайно на воле, уж она-то нашла бы способ отпугнуть от меня людей.

Между тем работа над книгой не прекращалась. Каждый раз, когда куколка овладевала моим сознанием, я тут же садился за стол. Потом появились вы. Знаю, знаю, — вы надеетесь как-то выманить меня отсюда. Нет, это невозможно: нам с вами ее не перехитрить. Вот и сейчас я чувствую, как начинает она буравить мой мозг, приказывая остановиться… но я знаю: это мой последний шанс рассказать вам всю правду, потому что уже близок тот день, когда она окончательно подчинит себе мое слабое тело, погубит мою несчастную душу.

Итак, умоляю вас: если со мной что-то случится, найдите на столе рукопись моей книги и уничтожьте ее. Так же поступить и с этими гнусными книгами, которыми завалена библиотека. Но главное — убейте меня, убейте, не раздумывая, как только поймете, что куколка владеет мной безраздельно. Одному только Богу известно, что за участь уготована нашему миру этой мерзкой тварью! Но я должен еще рассказать вам, что станет с человечеством в том случае, если… я расскажу вам… Как трудно сосредоточиться… Нет, я буду писать, черт бы тебя побрал! Нет, только не это! Убери руки…»

И — все, конец! Рука Мальоре остановилась — мгновением позже наступила смерть. Куколка успела-таки расправиться со своей жертвой и унести страшную тайну за пределы нашего мира. Трудно даже представить себе этот адский кошмар, вскормленный человеческой плотью. Но другая мысль не дает мне покоя. Перед глазами моими все еще стоит картина, которую увидели мы с доктором, когда переступили порог кабинета. Мысленно вглядываясь в нее, я с ужасающей ясностью вижу, что за смерть принял этот несчастный.

Прямо передо мной лицом в луже крови лежит полуобнаженный Саймон Мальоре. На спине у него —