Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки - [98]

Более того, ему было вовсе наплевать на усилия республиканцев по выдвижению своего кандидата. «Думаю, все будет выглядеть тускло, — сказал он. — Республиканцы за что боролись, на то и напоролись. У них не будет интересного кандидата. Полагаю, все пройдет невероятно скучно». Ему бы хотелось увидеть в числе кандидатов кого-нибудь похожего на Митча Дэниелса, губернатора Индианы, которого в 2011 году выдвинули возможным кандидатом от правого крыла республиканцев.

Дэниелс известен своей антипатией к социальным проблемам, проистекающим от сокращения правительственных программ. Подобное отношение, естественно, привлекает рэндианцев. Бруку хотелось видеть кандидата, который «отставит в сторону религиозные и социальные проблемы и сосредоточится на более важных экономических и политических задачах». Беда лишь в том, говорил Брук, что «Митч Дэниелс лишен личного обаяния, и у меня такое предчувствие, что в этот раз его не выдвинут».[229]

Митт Ромни? «Он кошмарен. Он внедрил в Массачусетсе Obamacare — Федеральный закон о защите пациентов и доступном медицинском обслуживании. По моему мнению, это просто убийственно. Как можно представлять республиканцев, которые против Obamacare, если ты сам способствовал внедрению этой программы?» По поводу Рэнда Пола у Брука были те же сомнения, что и по поводу его отца, за тем исключением, что он не знал, каковы взгляды Рэнда на внешнюю политику, но полагал, что, вероятно, они были несколько лучше, чем у отца. Брука ошеломило, когда Рэнд Пол резко выступил против абортов. «Меня беспокоит его религиозность и та степень государственного вмешательства, какую он допускает, — сказал Брук. — С другой стороны, он — единственный человек в Конгрессе, у кого хватит духу встать и сказать: „Сокращение, предложенное республиканцами, — просто шутка. Нам надо сократить на полтриллиона долларов, никак не меньше“». Брук нисколько не расстроился, когда Пол пошел на попятную в своем противодействии Закону о гражданских правах 1964 года. «Он же политик», — извиняющимся тоном произнес Брук.

Брук чувствовал, что «Движение чаепития» все еще не выработало четкого плана действий. На самом деле он даже не рассматривал его как движение, поскольку «Чаепитие» раздирала внутренняя борьба, и в нем не было объединяющей идеи. «Люди пробуют разные подходы, — сказал Брук. — Понятия не имею, за что они борются». Но все же он воспринимал «Чаепитие» положительно, как «группу американцев, которые встали и сказали: „Хватит уже. Правительство стало слишком большим“. Представьте, что этого не случилось бы. Было бы крайне печально. Но их борьба доказывает: то, что Айн Рэнд называла „американским смыслом жизни“, все еще живо, все еще существует. Американцы терпят вмешательство правительства в их жизнь лишь до определенного предела».

Чего им не хватает, сказал он, возвращаясь к теме, поднятой им же на собрании в отеле «St. Regis», так это «интеллектуального обоснования того, во что они верят. У них его попросту нет. Они ищут его, но пока не находят. И, разумеется, существует опасность, что они получат это интеллектуальное обоснование от людей, подобных Гленну Беку, и от религиозных правых.

Как бы мне хотелось, чтобы это интеллектуальное обоснование они получили от Айн Рэнд».

«Это же борьба, — сказал он. — У нас весьма ограниченные ресурсы по сравнению с религиозными правыми. Но мы делаем все, что возможно, пытаясь напитать „Чаепитие“ как можно большим количеством хороших идей».

Поэтому Брук поднимается на трибуны и выступает перед разными группами «Движения чаепития», ив 2011 году трижды выступал на саммите «Чаепития» в Фениксе. Один раз — перед всеми 1800 делегатами и дважды — перед аудиторией в 200 человек с лекцией о книге «Атлант расправил плечи». «И каждый раз, — сказал Брук, — мне аплодировали стоя».

На слете «чайников» Брук успел познакомиться с Марком Меклером. Это случилось вскоре после того, как я брал у Меклера интервью. Брук знал о его религиозных заморочках, знал, что они имеются у многих участников «Чаепития». Но это нисколько его не беспокоило. «Я считаю, сколько бы они ни впитали в свою систему от Айн Рэнд, все равно это прекрасно. Если они впитают ее полностью, это будет просто отлично. Но если они возьмут хотя бы что-то, это будет лучше, чем если они не возьмут ничего». Так что, хотя объективизм Института Айн Рэнд оставался «закрытым», как сказал Дэвид Келли, это не имело никакого значения, когда речь шла о союзниках извне. «Чайники», либертарианцы и прочие полезные спутники совершенно точно признавались институтом как союзники.

Однако для объективистского экуменизма существовали ограничения. Брук вбил последний гвоздь в гроб вероятного объединения института и «Общества Атланта» в войне против грехов коллективизма и самоотвержения. «Я не люблю „Общество Атланта“, — сказал он. — И мне было бы вовсе на них наплевать, если бы они называли себя по-другому. Но они именуют себя объективистами — „открытыми объективистами“. Единственная тому причина — в желании подчеркнуть, что мы — „закрытые объективисты“, и загнать нас в угол, что вряд ли возможно». Брук сказал, что главная цель группы состоит в том, чтобы «не быть нами» и проявлять «неуважение к Айн Рэнд». Он некоторое время рассуждал на эту тему: она явно его волновала. «Многие называют себя „умеренными объективистами“. Если почитать, что они пишут, — все это пустые слова. Они не занимают твердой позиции по вопросам, по которым это необходимо».