Всего несколько дней - [15]

«Актер» продолжал:

— Стало быть, абсолютно инертная личность. Ни характера, ни желаний, ни воли. В прежние времена таких называли небокоптителями. У нас хлеще: тунеядец. Если не сейчас, то опасаюсь за будущее… гм…

Пришел в дом неизвестный чужой человек и воспитывает. Но Антон не сердился. В общем-то Семен Борисович ему нравился. Говорит так, будто всю жизнь знакомы.

— Вот что, дружище, я за тебя возьмусь, — ворчливо сказал Семен Борисович. — Стать тунеядцем не дам… Постой, а синячок-то под глазом порядочной. К завтрашнему дню разнесет. Тащи из-под крана студеной воды.

Антон теперь только ощутил, как снова заскребла затылок тупая боль и зажгло висок у правого глаза. Глаз заплывал. Антон принес из кухни в кастрюле воду. Семен Борисович намочил конец полотенца в холодной воде, прикладывал к виску. И приговаривал строго, а Антону слышалось — душевно. «Вроде Деда Мороза, хоть до зимы далеко, свалился мне на подмогу», — думал Антон.

— Стать тунеядцем не дам, — говорил Семен Борисович. — Давай-ка осмотрим куртку, штаны. Аварий нет, не успели бандюги изодрать. Значит, так: завтра без четверти девять придешь. Получай адрес. Далековато, зато сообщение сверхудобное: метро без пересадок. Спросишь меня. Без четверти девять.

Антон запер за Семеном Борисовичем дверь. Что-то новое начинается. Что?

Он подошел к окну. На улицу внезапно налетела осенняя буря. Ветер ярился и бушевал, качал уличные фонари, гнул ветви деревьев, срывал и гнал золотые листья березы.

Папина свеча угасала.

12

«Странно, какой там театр на краю города? — размышлял Антон, минуя вот уже пятую станцию метро. — Должно быть, рабочий или молодежный клуб, или что-нибудь в этом роде? А кем Семен Борисович задумал меня устроить? Плохо, когда у человека ни к чему нет призвания. Хоть бы какой талантик! Есть люди — на весь мир гремят оглушительной славой, гордятся своим делом, а я? Может ли обыкновенный человек добиться чего-то большого? Стать выдающейся личностью? Что для этого нужно? Наверное, воля. Прежде всего воля. Задаться целью и идти, идти к цели, не сворачивая. А куда идти? К чему стремиться? И вообще, есть у меня воля?»

Так он раздумывал, в беспокойстве ожидая встречи с Семеном Борисовичем. Решится что-то в его жизни сегодня или нет? Если нет, снова потянутся пустые дни, когда не знаешь, куда себя деть, чем заняться. Гри-Гри прав — лентяй жалок, бездельник ничтожен. «А все-таки в школу не вернусь».

«Станция…» — объявил репродуктор.

Далеконько забрался Семен Борисович со своим молодежным клубом! Проспект тянется, сколько глаз видит. На горизонте высилась группа новых однотипных зданий, целый город жилых башен, а здесь у остановки метро, где Антон сошел, шумела молодая роща. Вчерашняя буря поутихла, но влажный западный ветер резко налетал порывами, обрывал листья, кружил и вздымал, и нес, и осыпал их на землю шуршащим дождем. Наискосок, против рощицы, был тот дом, номер которого Антон затвердил по записке Семена Борисовича. И теперь в растерянности читал вывеску над крыльцом: «ПТУ».

Вот так раз! Вот вам театр, вот вам клуб. «Не театр, а шиш с маслом», — как сказал бы Колька Шибанов.

Когда-нибудь приходила Антону мысль, что судьба забросит его в ПТУ? Зачем ему ПТУ? Улизнуть? Он колебался.

Вчера Семен Борисович Антону понравился. И Антон не ушел. Посмотрим, удрать всегда можно. Он вольная птица, куда захочешь, туда и лети.

Вестибюль встретил Антона шумом голосов, абсолютно повторяющих школу. Но вдоль всех его стен висели не похожие на школьные плакаты-картины. Антон не понял, что они означают. Стройная красивая пара — как нарядно одеты, изящны! — танцует. А тот куда-то бежит, приветственно подняв руку, такой же стройный, неправдоподобный красавчик в спецовке. Ничего себе спецовочка — в Большой театр ступай в ней на балет «Лебединое озеро».

«Куда я попал?» — думал Антон, догадываясь, что это не обычная школа. Но что же?

Он не успел спросить, где искать Семена Борисовича, как раздался звонок, типичный школьный звонок, зовущий на урок, и из комнаты с табличкой на двери «ДИРЕКТОР» появился сам Семен Борисович.

— Хвалю за точность, — сказал он. — Идем.

Не переставая удивляться и мало что понимая, Антон последовал за директором, который энергичным шагом привел его к двери: кабинет спецтехнологии.

— Здесь сейчас занимается группа мальчиков, — сказал Семен Борисович. — У нас в училище их всего две. Остальные девицы.

Вошли. Человек двадцать мальчишек, сидевшие за светлыми столиками, при появлении директора встали.

— Хорис Абрахманович! — обратился директор к молодому смуглому, чернобровому человеку с круто вьющимися черными волосами и быстрым взглядом черных глаз. — Вот тот юноша, о котором я вам рассказывал. Вчера потерпел аварию, отделался синяком, бывает хуже. Антон Новодеев. Наш новенький.

Не ослышался ли Антон? «Наш новенький». Он еще и не сообразил, где находится. Но понял: Семен Борисович решил взять его судьбу в свои руки. Видимо, руки у директора были твердые, умеющие управлять и направлять.

— Всего! После уроков зайдешь, — кивнул Семен Борисович Антону и удалился. А человек с необычным именем — Хорис Абрахманович — указал Антону место за столом в первом ряду и кому-то велел: