Всегда можно остановиться - [10]

Вадим смотрел на них исподлобья. Он абсолютно не рассчитывал услышать то, что услышал. И возликовал внутри: “Вот вы и попались!”

— Если она заплачет — деньги мои, — уточнил он.

Едва Михаил кивнул, Вадим рывком поднялся и направился к девушке, опять сосредоточенной на сообщениях в телефоне.

Его шаги были быстрыми и решительными. Он шел к официантке, а перед глазами по-прежнему стояли лица его собеседников. Ухмылка Михаила и непроницаемость Николая. Он подумал о деньгах и это придало ему сил.

“К черту этих клоунов! К черту официантку! К черту это кафе! Я получу эти чертовы деньги и все будет кончено!”

Девушка смотрела на экран до самого момента, когда Вадим остановился едва ли не в упор к ней.

— Это так вы работаете? — резко начал он, не придумав сразу ли повышать голос или нет, и в итоге рвано промямлил вопрос.

— Простите? — встрепенулась девушка.

Вадим кивнул на телефон.

— Я уже полчаса жду возможности сделать заказ.

— Простите, я, наверное, отвлеклась.

Официантка наконец убрала телефон в карман и потянулась за меню.

— За каким столиком вы сидите?

— Уже не нужно, — резко отрезал Вадим.

Он махнул рукой и постарался добавить “К черту”, но вышло неуверенно.

— Давайте я сделаю вам бесплатный кофе?

Похоже, девушка знала о своей пагубной привычке и допускала, что проглядела Вадима. Он обрадовался своему маленькому успеху.

— Нет! Не нужно. Плохо вы работаете! Еще и в разговор встреваете, — выпалил Вадим и прикусил язык.

— Подождите. — Официантка вспомнила — он увидел это по ее глазам. — Простите, но мне казалось, что я вас обслуживала.

Она заглянула за спину Вадима — туда, где сидели Николай с Михаилом.

— Вы пришли с тем грубым мужчиной. Только были вдвоем.

— Нет! Что? Чушь! Видите — вы даже не помните меня!

— Да нет же, теперь я точно вспомнила.

“Сука, что ж тебя не пронять-то никак?!” закипал Вадим. Он живо представил, как девушка забирает у Николая его деньги. Ее пальцы перебирают хрустящие купюры, а губы сквозь улыбку беззвучно произносят: “Хрена тебе лысого, а не бабки, лох!” Это сработало — внутри заклокотало.

— Ты вообще что ли дура?! — сорвался Вадим. — Ослепла за своим телефоном?!

Глаза девушки распахнулись, полуоткрытый рот застыл.

— Понаберут тупиц! Тебя сюда поставили для того, чтобы прислуживать людям, которые приходят сюда отдохнуть! А ты прохлаждаешься стоишь, с дебильными дружками своими треплешься в телефоне! А я время трачу, которое стоит в пять раз дороже твоего! Ты кто вообще такая? Какого черта я должен это терпеть?!

Вадим вошел в раж. Он уже забыл зачем и кому говорил все это — его рвало оскорблениями.

— Ты гребаная прислуга, которая забыла, где ее место! Ты думаешь, что ты взрослый человек, раз нашла работу и можешь тратить деньги на эти игрушки?! Да ты никто! Мусор! Пыль под ногами! Таких, как ты и не замечают пока вы не обосретесь! И сейчас ты наделала лужу и мне нужно тебя в нее макнуть, чтобы напомнить где твое место!

Лицо девушки изменилось. Слова Вадима явно возымели эффект, но не тот, на который он надеялся. Брови девушки сползли к переносице, ноздри раздулись, голова едва заметно наклонилась вперед — как у бегущего на тореодора быка. Вадим безошибочно угадал проступившую эмоцию — злость. Официантка не собиралась плакать. Она не собиралась расстраиваться или молча терпеть. Она готовилась дать отпор.

Перепалка вряд ли приведет к слезам — нужно было менять тактику.

— Хотя трудно ожидать расторопности от такой коровы, как ты! Жируха! Ты одними тортами питаешься, что ли?

Вадим протянул руку, чтобы дернуть девушку за щеку, но та внезапно ударила по ней, отбросив в сторону. На что он среагировал так же резко и неожиданно для обоих. Удар получился звонкий и хлесткий. Ладонь закололо. Вадим резко развернулся и зашагал прочь. В этот раз перед его глазами отчетливо стояло маленькое личико с вздернутым носиком, огромными зелеными глазами и двумя тоненькими ручейками, пересекавшими одну бледную и одну розовую щеки.

Михаил встретил Вадима улыбкой и медленными хлопками.

— Неожиданно.

Николай скорчил брезгливую мину.

— Кажется, я выиграл, мой друг, — слова были произнесены Михаилом, но предназначались они не Вадиму.

— Я не удивлен, — ответил Николай.

— Не знаю, кто выиграл из вас, но в своей победе я уверен, — выпалил Вадим. — А теперь отдайте мне мои деньги и я сваливаю отсюда к чертовой матери.

— Думаю нам всем надо покинуть это заведение, пока не пришел кто-то, кто захочет рассказать нам о культуре поведения в общественных местах, — заметил Михаил и встал, а за ним последовали Николай и Вадим.

“Нужно уйти с этой площади. Как только мы отойдем на безопасное расстояние — тогда я заберу деньги. Нужно еще немного потерпеть и все будет кончено”, объяснялся перед собой Вадим, безропотно следуя за двойкой.

Все трое вышли с площади, завернув за угол двухэтажного здания из красного кирпича. Они оказались в узком переулке, насквозь пропитавшимся миазмами из канализационных люков, мусорных баков и луж мочи в изобилии присутствующих в нем.

Их шаги эхом отскакивали от стен, множась, создавая впечатление идущего по пятам расстрельного отряда.

Вадим представлял лицо официантки. Как быстро все вышло из под контроля. Он посмотрел на свою ладонь — все еще немного красную. Он не хотел бить ее. Черт, он даже грубить ей не хотел! Почему же он это сделал? Почему он соглашался из раза в раз? Чтобы избавиться от своей безвольности? Так почему же он пришел к полному подчинению этим двоим? Ведь все, что он делал — было для борьбы с ней: принимал вызовы, рисковал, делал поступки, о которых бы никогда не подумал. Разве не так? Разве душевное противление совершаемым поступкам не было натяжением поводка его зависимости, готового порваться со следующим рывком?