Все золото Колымы - [15]

Вот так мы и учим наизусть газету. По нескольку часов ежедневно. Конечно, у оперативных работников уже есть увеличенные фотографии Климова, но это «наше дело», и мы обязаны его «довести». Он должен прийти, пока другой возможности встретиться с ним у нас просто нет.

Теперь мы знаем, что он действительно жил неподалеку, в квартире некоего Николаева. Познакомился с хозяином квартиры в пивной. Ко времени ее закрытия они уже были закадычными друзьями, и Климов, проводив нового друга домой, остался у него ночевать. На следующий день они повторили поход в пивную, благо был выходной, а вскоре Климов, назвавшийся Пашей Колокольниковым, попросился месяцок покантоваться на квартире. «Кантовался» он у Николаева целых три месяца. Жильцом был ненавязчивым. Приходил только ночевать и всегда с «банкой». Дружба была — не разлей вода, и, конечно, ни о какой прописке и речи не возникало. Но внезапно «Паша Колокольников» исчез в неизвестном направлении, оставив собутыльника в состоянии черной меланхолии. На всякий случай мы установили наблюдение за этой квартирой, но все-таки больше надеялись, что Климов не удержится и заглянет в палатку № 12, чтобы окончательно убедиться в успехе своей «операции».

И он пришел. Мы ждали этой минуты, и все же она застала нас врасплох. Был утренний час. Москвичи уже приступили к работе, и улицы были не так многолюдны, как обычно. В палатке сердито орудовала щеткой Валюша Петрова. В данном конкретном случае причиной ее недовольства был я. Дело в том, что мне надоело читать газету и я решил перекинуться парой слов с Валей. А чтобы не вызывать подозрений, бедняжка в пятый раз за последние два дня протирала щеткой до дыр мои видавшие виды полуботинки.

Из палатки сквозь развешанные гроздями шнурки я хорошо видел Киселева, стоявшего возле троллейбусной остановки. Оказавшись первым, он будто случайно выходил из очереди и через секунду снова оказывался в самом хвосте. Вовке был отлично виден Сырцов, обозревавший часами витрины гастронома. Понемногу мы становились большими специалистами: я — в области спортивной печати, Киселев — в периодичности троллейбусного движения, а Сырцов подробно изучил небогатый ассортимент продовольственных товаров в гастрономе. Я улыбнулся своим мыслям, на что последовала мгновенная реакция Валюши:

— Между прочим, можно и не улыбаться. Загружать лишней работой своих товарищей не очень честно. В чистом виде злоупотребление служебным положением. Что вы думаете по этому поводу?

Я уже собирался ответить в стиле нашей обычной пикировки, но в это время совсем рядом раздался голос. Обращались к Петровой:

— Простите великодушно, милая барышня, но вы, видимо, здесь работаете совсем недавно?

— Четыре дня.

— А не будете ли вы столь любезны подсказать, где ныне ваша предшественница? Знаете ли, я к ней привык. А для пожилого человека привычка — вторая натура, не правда ли?

— Екатерина Басоновна в настоящее время находится в больнице, пока не известно, когда из нее выйдет...

— Бывают же несчастья! Подумать только: и гипертония, и стенокардия, и инфаркты, и всякие злокачественные опухоли... Какие только казни египетские не придуманы матушкой-природой! А что же с этой... как вы ее назвали? Екатериной Басоновной?

Странная манера разговаривать была у мужчины, стоявшего возле палатки. Очень уж она походила на манеру Климова. Сам же он совсем на него не похож: в импортном спортивного покроя костюме, с ослепительной улыбкой и щегольской тросточкой... Задав еще пару вопросов и пособолезновав, он неторопливо направился к троллейбусной остановке. Фигура... Кого мне она напоминает? Немного раскачивающаяся походка, сутулость, плечи, выдвинутые чуть-чуть вперед. Конечно же, это Климов! Меня сбило с толку отсутствие бороды и костюм, не вязавшийся с тем, какой описала цветочница из аэропорта.

— Он... все-таки пришел, — шепчу я Вале и, сделав знак Вовке, выскакиваю из палатки. Должно быть, Вовка и сам кое-что заметил: он вышел из очереди и двинулся навстречу гражданину с тросточкой. Еще совсем немного — и... Внезапно Климов резко сворачивает на мостовую и направляется к противоположной стороне. Вовка бросается к нему, он уже рядом. Но что это? Климов резко отталкивает Вовку. Улицу оглашает резкий скрип тормозов. Поздно... Серая «Волга» отбрасывает Вовку, и он падает на мостовую. Мы с Валей подбегаем к нему одновременно. Вовка лежит, нелепо подвернув под себя правую руку, из ссадины на щеке сочится кровь.

Вокруг уже собирается толпа любопытных. Перепуганный шофер что-то объясняет Вале.

— Быстро вызывайте «скорую»! — командую я ей и подбежавшему Сырцову, а сам устремляюсь за Климовым. Он уже на той стороне. На мое счастье зажигается зеленый свет, и машины замирают. Я бегу через улицу. Климов держится ближе к домам: там меньше народа. Расстояние между нами сокращается. Он заметно устал, да и я порядком вымотался — слишком много сил потратил, чтобы отыграть фору, которую дал с самого начала. Неожиданно Климов ныряет в чугунные ворота.

«Неужели проходной двор?» — мелькает мысль. Но нет! За воротами оказывается обычный московский дворик. Скамеечки, окруженные тополями. В центре дворика детская площадка. Девочка сооружает из песка какие-то кондитерские изделия.