Все волки Канорры - [82]

Его высочество в изумлении уставился на черный халат. Либеральность либеральностью, гуманизм гуманизмом, но всему же есть мера. Оказалось, никакой меры нет.

— Пожалуй, я останусь с вами, — решил король. — Правда, мне нужна еда и вода.

Зелг не поверил своим ушам.

— Ты тоже хочешь остановиться у меня под кроватью?

— Под кроватью было бы здорово, лучше всего было бы у тебя под кроватью, но можно и просто в кабинете. Главное — под охраной.

— Ты сделал кому-нибудь предложение?

— Нет, конечно. Но я говорил, и тому есть свидетели, что душенька Кукамуна и тещинька Анафефа — мои любимые женщины и я собираюсь провести с ними вечность. Так что я себе не доверяю и хочу находиться под постоянным присмотром. Нужно приставить ко мне кого-нибудь здравомыслящего и ответственного, вроде Думгара или Лилипупса, чтобы я не наломал дров. Пара деликатесов, надежная охрана, свежая газета и дружеская беседа перед сном быстро вернут мне рассудок. Но пока лучше не рисковать.

Услышав, что кто-то добровольно просит приставить к нему в качестве попечителя славного тролля, Узандаф озабоченно поцокал языком. Он понял, что недавняя вспышка безумия оставила в сознании Юлейна куда более глубокий след, чем можно было предполагать.

Тьфу ты черт! Вот далась им эта бронированная камера!

М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»

— Не удивляйтесь, — заявил Дотт. — Это последствия глубоко потрясения. Не так страшно, как кажется на первый взгляд, и лечится довольно легко.

— Ну так лечите же!

— Я бы вылечил, но пока не могу. У меня тоже потрясение, если вы не забыли. И куда более сильное. Потому что его величество пострадал в собственном воображении, а я в нашей суровой действительности. Его гложет совесть, а меня вот-вот начнут преследовать разъяренные фурии с необоснованными матримониальными требованиями.

— Правду говоря, с обоснованными, — не мог не заметить справедливый некромант.

— Это меня задевает! — горько прошептал призрак. — Скажу больше, это меня ранит! Кстати, я нуждаюсь в услугах Лилипупса гораздо сильнее, чем кто бы то ни было. Это еще счастье, что здесь не было дорогого Флагерона, а то бы я точно влип.

Твердо пообещав лично вмешаться, если кто-либо решит покуситься на свободу и целомудрие доктора Дотта, а также приглядеть за кузеном и принять решительные меры, если его состояние вызовет хотя бы малейшее подозрение, Зелг пригласил всех выслушать Такангора. Как мы уже не раз упоминали, он давно верил в минотавра гораздо больше, чем в официальных богов Ниакроха, и на сей раз возлагал на него все свои надежды.

Они вышли из личных покоев некроманта и отправились в путь, с некоторым любопытством разглядывая последствия безумия, волной прокатившегося по замку и окрестностям.

Кассария устояла и в эту бурю. Все-таки ее жители отличались не только уникальными способностями, но и редким трезвомыслием и на удивление крепким рассудком. Да, тролли-фольклористы еще исполняли у ворот народную скаковую, а утоплик на заднем дворе пытался вылететь из колодца на воображаемых крыльях. Да, большинство помещений замка утратило первоначальный вид, но выглядели они не как после кровопролитного сражения, а как на начальной стадии генеральной уборки, когда изо всех углов и щелей, из всех кладовых и со всех полок снимают и вытаскивают бесценный хлам, который затолкали туда на последней стадии предыдущей генеральной уборки, отчаявшись придумать, что с ним делать. Трудолюбивые домовые сновали взад и вперед, наводя порядок. Всюду слышались удивленные возгласы, приглушенное хихиканье, а кое-где — взрывы смеха. Это обитатели замка делились впечатлениями о пережитом и прочувствованном и дразнили друг друга, изображая, кто какую глупость учудил. Некоторые уже стояли вокруг воздвига имени Мардамона и прикидывали, что это за штука и как ее можно использовать в бескорыстных целях.

По дороге к Зелгу и его спутникам присоединилась взволнованная процессия таксидермистов, которым в последние дни в Кассарии жилось особенно интересно. По обители некромантов уже пронесся слух о новом подвиге Такангора, — во всяком случае, большинство поклонников генерала утверждали, что если он снова что-то сделал, то наверняка подвиг — и о том, что он что-то притащил в увесистом свертке размером с Бумсика. Морис, бессменный командир активных и жизнерадостных коротышек, утверждал, пыхтя на ходу, что это подношение лично для них — дескать, благородный минотавр понял, как огорчил их в прошлый раз, представив маловразумительные останки уникального существа, и решил компенсировать все протори и потери, преподнеся замечательный сюрприз.

— Почему вы уверены, что этот сюрприз именно замечательный, а не какой-нибудь другой? — спросил Зелг, удивляясь такой наивности и оптимизму в существах, постоянно имеющих дело с мертвыми телами, потрохами и оторванными конечностями.

Гномы переглянулись и вздохнули. Когда кому-то недоступны простейшие умозаключения, что уж тут поделать? А если этот кто-то твой благородный господин, которому ты присягал на вечную верность? Остается только смириться и вздыхать, уповая на то, что и бесконечные коридоры Кассарийского замка когда-нибудь приведут к конечной цели, что естественным образом прекратит этот бессмысленный разговор.