Все вечеринки завтрашнего дня - [12]

Силенцио замирает. Чувствует, как колотится сердце. Делает шаг вперед и выглядывает из-за угла.

Это место, где по всем признакам должен быть магазин, но магазина там нет. Сверху свисают широкие листы пластика. Деревянные брусья, сплошные рулоны пластика. Человек стоит там.

Он стоит у дальней стены здания и переводит взгляд с Плейбоя на Крысука, с Крысука на Силенцио. Смотрит сквозь круглые стекла очков. Силенцио чувствует, что человек спокоен.

Плейбой направляется к человеку, перешагивая брусья и пластик. Плейбой молчит. Руки он все еще держит в карманах пальто. Крысук не двигается, он наготове и на глазах человека вытаскивает свой нож, щелчком раскрывает его выразительным жестом, приготовляясь.

Лицо человека не дрогнуло, а Силенцио помнит лица других людей и страх в их глазах, когда они видели нож Крысука.

В этот момент Плейбой спрыгивает с деревянного бруса, выдергивает руки из карманов, чтобы схватить человека за плечи и резко повернуть. Вот как все делается.

Силенцио видит, что человек слегка пошевелился, а может, ему это кажется.

Все замирают.

Силенцио точно видел, как левая рука человека рванулась под складки длинного пальто, которое только что было застегнуто. Но он не заметил, как получилось, что человек стоит, почти уже уперев свой кулак Плейбою в середину грудной клетки, выставив большой палец. Плейбой остолбенел. Его руки нелепо застыли, пальцы растопырены.

Силенцио смотрит, как Плейбоевы руки хватают воздух. Правая рука человека медленно поднимается, чтобы оттолкнуть Плейбоя, и из Плейбоевой грудной клетки медленно появляется тонкая черная штуковина. Силенцио становится интересно, давно ли он там ее прятал, а Плейбой навзничь валится на рулоны пластика и деревянные брусья.

Силенцио слышит, как кто-то кричит pinche madre 9, и это, конечно, Крысук. Когда Крысук торчит от черного и дерется, он очень быстрый, и ни за что не угадаешь, что он сделает; он калечит людей и трясется, смеясь, оскаливая зубы. Сейчас он прыгает вниз по рулонам пластика, будто летит, нож сверкает в его руке, и перед глазами Силенцио возникает картинка про человека с крыльями и клыками собаки, а оскал Крысука точно такой, его змеиные зрачки расширены от черного.

И черная штука, как длинный и влажный палец, протыкает насквозь шею Крысука. И все замирает снова.

Потом Крысук пытается что-то сказать, кровь выступает в него на губах. Он хочет достать своим ножом человека, но нож рассекает лишь воздух и, наконец, выпадает из руки Крысука.

Человек вынимает черную штуковину из горла Крысука. Крысук шатается на ослабевших ногах, и Силенцио вспоминает, как тот, бывало, переберет белого и пытается ходить. Крысук пытается обеими руками сжать горло. Его губы шевелятся, но слова не выходят. Один из змеиных глаз Крысука выпадает. Под ним настоящий глаз, круглый и карий.

Крысук валится на колени, все еще сжимая горло руками. Его глаза — змеиный и карий — глядят снизу на человека, и Силенцио чувствует, что смотрят они уже из другого мира и видят уже другие картины.

Из горла Крысука вырывается негромкий слабый звук, после чего он заваливается назад, по-прежнему стоя на дрожащих коленях, падает на спину с широко разведенными коленями, поджав обе ноги под задницу.

Силенцио видно, как серые штаны Крысука темнеют в промежности.

Силенцио смотрит на человека. Тот глядит на него.

Силенцио смотрит на черный клинок, тот спокоен в руке человека. Чувствуется, что клинок владеет человеком, а не человек — клинком. Что клинок может дать человеку команду действовать.

Но вот человек поворачивается. Кончик клинка почти квадратный, будто обрубленный. Клинок поворачивается еле заметно. Силенцио понимает, что должен что-то предпринять.

Он делает шажок вбок, чтобы человек его видел.

Клинок поворачивается. Силенцио понимает.

Ближе.

7. КОНДОМИНИУМ

Однажды Тесса сказала Шеветте: оставь без присмотра пустой дом в Малибу — и кто ни попадя сползет с холмов и станет варганить барбекю из собак у тебя в камине.

От этой швали трудно избавиться, а замки их ничуть не смущают. Вот почему нормальные люди, привыкшие жить здесь еще до Слива, охотно сдают свои дома студентам.

Тесса была австралийкой, студенткой, изучавшей теорию медиа в университете в Южной Калифорнии, и причиной, по которой Шеветта жила здесь, в основном валяясь на диване.

Ко всему вышесказанному добавьте тот факт, что у Шеветты не было ни работы, ни денег, и она только что сбежала от Карсона.

Тесса сказала, что Карсон был на редкость драчливым куском дерьма.

И поглядите, куда меня занесло, думала Шеветта, накручивая педали на тренажере, который имитировал швейцарскую горную дорогу, и стараясь игнорировать вонь заросшей плесенью прачечной, которая находилась за кирпичной перегородкой. Кто-то оставил мокрое белье прямо в машине, скорее всего в прошлый вторник, перед пожаром, и теперь оно там прокисало.

И это было просто ужасно, поскольку весьма затрудняло велогонки на тренажере. Этот тренажер мог принимать конфигурацию разных велосипедов и создавать иллюзию разных ландшафтов, но Шеветта обожала именно этот старомодный десятискоростник со стальною рамой, на котором она легко одолевала горную дорогу, да так, что альпийские цветы по обочине размывались в неясные полосы по периферии зрения. Другим ее любимчиком был "крейсер" на шинах-аэростатах для гонок по пляжу, что было неплохо в Малибу, потому что в реальности гонять по пляжу было нельзя, если, конечно, вам не хотелось карабкаться через ржавую колючую проволоку и игнорировать предупреждения "ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ", торчащие через каждую сотню футов.