Все в твоих руках - [25]

На практике выпускники их альма-матер работают на криогенике в ракетной и атомной технике. МОМ и СредМаш.

— Как же вы здесь оказались? Ответ может быть только один — из-за брони. С бронью у нас случилась такая история. Прислали из Министерства обороны комиссию. Что ей тут показывали, судить не берусь, но уехали полковники в бледном виде и вскоре подсунули министру на визирование некую цедулю, в которой говорилось о том, что в ВНИИиКе работают и попадают туда одни сумасшедшие, с которыми дела лучше не иметь. Поэтому предлагается сотрудников данного НИИ в армию не брать, считая их автоматически недееспособными. Так что бронь у Института не от того, что мы тут чем-то важным занимаемся, а из-за того, что тут только дураки работают. Но это шутка.

В чем соль шутки Сева не понял. Может, умные тут вообще ничего не делают?

— Теперь по существу. Нам нужен зоолог. Специалист по гидрам. Имеется большое сомнение в том, что эта работа для вас. Уж не взыщите.

— То есть, мне назад, в Петербург?

— Ну, зачем же так сразу… Сделаем так: я расскажу вам о нашем Институте. В общих чертах. Заодно подумаем, в каком направлении можно будет вас использовать. Если, конечно, захотите остаться.

Сева собрался, было, возразить, мол, и так все ясно — он здесь не останется. Работа не по специальности не для него. Тем более в этом захолустном Соловейске. Однако промолчал — все же любопытно послушать, чем они тут занимаются, какой такой магией.

— Для начала, неплохо бы чайку попить. Как вы на это смотрите, Всеволод?

Не дожидаясь ответа, Солнцев достал из стола сначала одну, а потом вторую чашку с чаем. Горячим и крепким.

— Прошу. К сожалению, ни печенья, ни сухарей.

Фокус? Кажется, нет. Ни к лицу начальству устраивать цирковое представление, имея цель удивить молодого специалиста. Или это и есть магия? Сева не стал ломать голову, а потянулся за чашкой.

VI. Институт имени Кастанеды

1

В Институте, как, впрочем, и во всех учреждениях бывшего Союза, любили гонять чаи. Причем не с печеньем, сахаром или, упаси бог, тортами, просто — чай. Обжигающе-горячий, духовитый, такой, что когда набираешь в ложечку, а потом выливаешь обратно в чашку, кажется, что вязкость его гораздо выше, чем у простой воды.

Вот так, почти беззвучно потягивая чай, Михаил Егорович рассказал об учреждении, в которое по ошибке кадровиков попал молодой специалист:

— Ну, как говориться, кратенько… Институт образован в тысяча триста… — Солнцев запнулся, поправил себя, — в тысяча девятьсот тридцать третьем году. На базе… Впрочем, не суть важно. Объединили несколько лабораторий… Итак, ВНИИиК. Всероссийский Научно-исследовательский институт. Имени К. Кто такой «К» — не знаю. Курчатов, Келдыш или Королев? Не знаю. Может кто-то другой. Кибальчич, например… Запутали окончательно. Устав предприятия часто меняют, и имя сменяется с той же скоростью. Даже имени Кастанеды было, правда, не долго. А до восемьдесят девятого года мы назывались НИИМагии.

Произнесено это было буднично. Чересчур буднично. Да, и на Севу, видевшего название на бланке, слова наставника впечатления не произвели.

Михаил Егорович продолжил:

— В шестидесятых сюда приезжали писатели Стругацкие: им организовали встречу с сотрудниками Института. Братья делились творческими планами, читали отрывки из своего нового романа… где про НИИЧАВО…

— «Понедельник начинается в субботу», — не удержался, встрял с подсказкой Всеволод.

Солнцев кивнул:

— Да, да. Именно так. Любопытное совпадение, а?

— Но у Стругацких НИИЧАВО — вымышленный институт, а ваш…

— Молодой человек, — перебил Севу наставник, — часто фантазии, на самом деле, переплетаются с действительностью. Жизнь, порой, преподносит такое!.. Куда там научной фантастике.

Тут Солнцев принялся стучать пальцами по столу. Звук получился сильный. Была в нем некая музыкальность, впрочем, слух у Севы хоть и не плохой, но не абсолютный. Тем не менее, ему показалось: это не столько мелодия, сколько азбука Морзе.

— Пойдем дальше… Ох, Пэ Пэ, старый хрыч, подловил меня, ох подловил… Ну, делать нечего. Так. Институт — московская организация. За забором — Соловейск. А тут — Москва. Пять лет назад эта разница ощущалась. Что еще. У нас несколько тематических отделов. Занимаются они, чем ни попадя: от языческих культов до массовой психологии включительно.

— Психологии?

Всеволод поразился. Инженеру-гидравлику здесь делать нечего, это понятно. Но специалист по гидрам… Зачем?!

— Что тут удивительного? Массовая психология — очень важная дисциплина. Специалисты в этой области сейчас весьма востребованы. В рекламном деле, на ТВ, да и в администрациях всевозможных.

— А зачем вам зоолог, занимающийся гидрами?

— Ну… чтобы было понятней: тезис кнута и пряника. В качестве кнута предполагается исследовать Гидру.

— Какую?

— В общем случае — любую. Не суть важно. Главное, что бы электорат пугался.

— А-а-а…

Сева сделал вид, что понял.

— … Мы ушли о темы. Отделение «А» занимается вопросами Минобороны. Финансирование там двоякое. Заказы большие, но не проплачиваются. Долг растет, а судится с минобороной… себе дороже. Отделение «Б» работает по спецсредствам: ФАПСИ, ГРУ, ФСБ, СВР, иностранных дел, другие всякие. Но там все очень закрыто. Туда новичков не принимают, да и кадровые проблемы у них невелики. Да и вообще — его здесь нет. Он то ли под Ленинградом, то ли под Горьким. Отдел «Г» — медицина. При Горбачеве чуть не закрыли, но теперь переориентировались на лицензирование народных целителей и ничего, кто остался — довольны. Мы с ними ведем некоторые совместные проекты, в плане телепроповедников и телепсихиатров.