Все в твоих руках - [12]

Только сейчас вспомнил Сева свои ночные мысли. Дорога рэкетирам нужна, как же! Бабки им требуются, вот что. Или золото. Не зря, ох не зря Солнцев о золотишке обмолвился.

— А скажи-ка мне, Егорыч, — начал было Сева, но договорить не успел.

III. По полной программе

1

Меченый был зол как… как… Нет того, с кем можно сравнить злого Меченого. Любой другой не выдержал бы этой злобы, умер бы на месте. Колдун их кинул, совершенно понятно. Обкурил чем-то, вывез в лес, как каких-то тупых бизнесменов, и бросил полураздетыми. Из оружия (смешно сказать!) один лишь маленький костяной стилет на шелковой нитке остался. Правда, не простой — время от времени сам собой приподнимается с груди и будто тянет за собой, указывая острием, куда надо двигать. После, дело понятное, обзавелись кое-чем. Не фонтан, конечно: не «калаш» и не «узи», но что тут, в лесу, отыщешь?

Беда с одеждой… Больше всего не повезло Тайсону. Остался в одних боксерских трусах. Меченый с парнями прикинули: оказывается, из одежды всё, что не хлопок, не шелк и не кожа, у них не осталось. Сука колдун, мог предупредить. У Тайсона штаны и куртка из кожзаменителя оказались. Теперь он как культурист на выступлении. Только вместо слоя темного масла на рельефном теле сплошь раздавленные комары.

Витька Шнапс повязал джинсовку вокруг бедер, благо тельняшка осталась. На гнусов внимания не обращал: пусть жрут, терпимо.

Глист в одной футболке тоже хорош. Ишь, в сторону косится… Но никто же не виноват, что у него с Меченым размер джинсов одинаков? Зато Меченый ему свою футболку отдал: сам остался в рубашке. Хуже всего с кроссовками. Они вроде и есть, а подошва-то пластиковая… Может, будь каучуковой — и обошлось бы, а так…

Один только Питон остался полностью при своих шмотках. Нет, его одежда тоже пострадала, но тут же восстановилась — не без колдовства, ясное дело. «Прикид» у Питона прежний, а сам он… не человек, а робот какой-то, что твой Терминатор — один к одному. Даже похож на Шварценеггера, по крайней мере, ростом и шириной плеч. И такое же выражение на морде, каменное. Молчал все время Питон, слова не вытянешь, да никто и не пытался с ним заговорить: вроде есть он, и, в тоже время, нет его.

Меченый нес на плече увесистую дубину. Витька Шнапс оторвал один рукав тельняшки, завязал узлом, положил туда окатыш, подумывающий о карьере валуна. Кистень практически вышел. Тайсон — тоже с каменюкой, только напоминающей рубило. И длинный камень, и такой, что можно удобно держать. Глист, тот выломал ореховый прут, обеспечил себя копьем — Аника-воин, смех один! Меченый хохотнул, глядя на этого придурка с одной левой рукой — правая в лубке. Хорошо, что медведь вышел на них уже после того, как обзавелись этой всячиной. А то бы не он от них удрал, хворая «медвежьей болезнью», а они б врассыпную кинулись. И что случилось бы, погнись мишка за кем?

Крестоподобный стилет тянул то в одну сторону, то в другую… Наконец — вышли. Уже ближе к полудню, по крайней мере, солнце стояло высоко, увидели изгородь.

Сунулись. Первый полез Глист, а она под напряжением. Глиста так вдарило — отлетел бедняга. Оставили отлежаться, хотели пойти обратно в лес, притащить бревно какое-нибудь, да тут Питон — подошел к забору и ударом ноги проломил дыру.

— Избушка-избушка! — крикнул Меченый, — А ну, повернись к нам передом! А то спалим, к ядреней Фене!

Огонь был для них больным вопросом. Сигареты на месте, а зажигалки исчезли. Спички может, и сохранились бы, только они ими не пользовались. Курить очень хотелось, и это было еще одной причиной злобы Меченого. Впрочем, как и всех остальных. За исключением, наверное, Питона. Его разозлить, что деревянный чурбан — с таким же успехом. Никто не обратил внимания, что бывший дружбан не пошел, вместе со всеми за загородку, а остался стоять снаружи, а потом и вовсе пропал с глаз долой.

Дверь отворилась. На высокое крыльцо вышел Егорыч. Строго и внимательно оглядел пришлых.

— Меченый, смотри, как две капли… Сын, наверно? — тихонько проговорил сзади Тайсон.

Меченый прикинул, что к чему. В такой избе, как знать, и двустволка могла на стеночке висеть, заряженная медвежьим жаканом.

— Слышь, мужик. Мы к тебе ничего не имеем. Батю твоего, или он брат тебе старший, мы лично не трогали. Он сам, от старости. Могу перекреститься.

Егорыч спросил без улыбки:

— Неужто крещеный?

— А то! — гордо откликнулся Меченый. — В церковь каждый месяц, и на Пасху с Рождеством хожу. Но ты нам зубы не заговаривай, парнишка у тебя ховается?

Из-за спины Егорыча выглянул Сева. Выглянул, и снова исчез в темной глубине сеней.

Меченый успокоился. Босс предупреждал, что парня может тут не быть, и дал наказ, чего в этом случае делать. Но он — тут, так что все в порядке.

— Давай без драки: мы парнишку не обидим, только с собой заберем. И тебя не тронем. И избу не спалим.

Егорыч покачал головой.

— Как же ты, Денис, думаешь, Бог тебе все прегрешения отпустит?

Меченого давно уже не называли по имени.

— Я не понял, при чем тут мои грехи? Попы отмолят!

— А давай, я тебе покажу, что тебе на том свете будет! — Егорыч скрестил руки на груди и прикрыл глаза.