Все в твоей голове. Экстремальные испытания возможностей человеческого тела и разума - [44]

Мы впятером стояли лицом к лицу по разные стороны бассейна в мелкой его части: трое с одной стороны и двое с другой. План состоял в том, что нам нужно было выполнить по три цикла дыхательной практики с задержкой дыхания, а затем нырнуть с пустыми легкими и проплыть столько кругов, сколько сможем.

— Плавать без воздуха в легких — совсем другое дело, — сказал Гамильтон. — До этого, пожалуй, не дойдет, но сознание здесь теряют иначе. Медленнее.

Цель заплыва с пустыми легкими не в том, чтобы продлить время пребывания под водой, а скорее в том, чтобы расширить «зазор» между сознанием и реальным пределом возможностей организма. Поскольку организм будет перерабатывать кислород из крови, выбрасывая ненужный CO₂ в легкие, возможно, ему удастся почувствовать увеличение запасов CO_2, прежде чем вы потеряете сознание.

По словам Уима, упражнения после выдоха прежде всего воздействуют на симпатическую нервную систему, т. е. на реакции «бей или беги». А упражнения на вдохе сначала запускают парасимпатические реакции, и человек бывает более предрасположен к расслаблению, симпатические же реакции начнут проявляться позже.

Мы проплывали друг между другом, словно переплетенные пальцы, и мне без труда удалось доплыть до противоположного края и развернуться в обратную сторону. Я вспомнил, что Гамильтон до того предупреждал меня, чтобы под водой я не спешил, а каждый гребок выполнял медленно, экономя ресурсы. Я проплыл до противоположной стены чуть медленнее, чем во время первого заплыва, и заметил, что остальные уже начали выполнять упражнение по третьему разу. Я рванул за ними. Гамильтон промелькнул в своем синем купальном костюме, словно рыба. Совершив три заплыва, я развернулся и поплыл в четвертый раз, хотя сознание начинало меркнуть. Четыре взмаха рук — и я почувствовал какую-то дрожь глубоко внутри. Я находился под водой около минуты, и мне нужно было вдохнуть, но вместо этого я выдохнул немного накопившегося в легких CO₂. Этого хватило, чтобы я доплыл до конца. Однако когда я всплыл на поверхность, все вокруг потемнело еще больше, чем пару минут назад.

Ухватившись за бортик, я закрыл глаза. Глубоко вдохнул и задержал дыхание. Зародившаяся во мне тряска стала еще сильнее, и вскоре все мои внутренности сотрясала дрожь. Затем, вглядевшись в звездную тьму под закрытыми веками, я увидел красные и желтые лучи. Голова у меня поникла, под руками я ощутил поверхность облицовывающей края бассейна плитки. Фейерверки на мгновенье задержались в черной пустоте и начали превращаться в образ, похожий на человеческое лицо с черными провалами глаз, окруженными пламенем. Образ на секунду завис, потом я еще раз вдохнул и открыл глаза.

Дэриен Оульен, диетолог, регулярно посещающий бассейн Гамильтона, проплыл еще два раза после того, как я всплыл за воздухом. Он тяжело дышал, обхватив рукой Гамильтонова племянника, профессионального серфера из Сан-Диего. Оба они, ссутулившись, привалились к бортику. Мы все достигли предела своих возможностей и провалились в некое трансцендентное состояние, вызванное этим упражнением.

При продолжительной задержке дыхания галлюцинации не редкость. Из-за отсутствия кислорода верхние слои сознания последовательно отключаются, пока не открывается некий первобытный центр человеческой сущности. В мозге одна за одной перегорают электрические схемы, и человек начинает терять сознание. Этот процесс заложен в примитивной природе человека, но для Гамильтона этот эксперимент был гораздо больше, чем просто физическая реакция.

— Практика дыхания позволяет заглянуть глубоко в себя, — говорил он мне позже, рассказывая, как во время двадцатиминутной утренней практики глубокого дыхания и задержки он достиг таких недр, на какие никогда и не рассчитывал. — Порой я вижу лицо, которое смотрит на меня, и я понимаю, что это — моя собственная душа. А иногда мне кажется, что я парю над собственным телом и вижу, как медитирую.

По его словам, лицо, которое он видит чаще всего, в общих чертах напоминает героя комиксов Серебряного Серфера. Оно и потустороннее, но и человеческое. То, что у сущности, с которой Гамильтон себя отождествляет, есть доска для серфинга, меня не очень удивляет.

Можно поспорить, действительно ли виденное мной на грани обморока, связано с чем-то, находящимся за пределами нашего мира, или же это проделки лишенного кислорода сознания, которое пытается найти смысл в бессмысленном физическом явлении. В клинической литературе часто описываются разного рода галлюцинации, которые появляются во время медитации, и в большинстве случаев они никак не связаны с психическим расстройством. В Индии и Китае йоги, практикующие аналогичные дыхательные техники, которые на санскрите называются пранаямой, а на мандаринском наречии ци, часто рассказывают о том, что у них были видения. Кстати, в большинстве восточных традиций полагают, что в процессе контроля над дыханием происходит глубокое духовное озарение. Гамильтон, да и многие из тех, кто глубоко исследует свою физиологию с помощью медитации или йоги, считают, что между телом и душой существует природная связь и благодаря подобным экспериментам можно приоткрыть дверь к чему-то большему. Что бы ни означал этот опыт, он, как и сны, совершенно реален.