Все утра мира - [16]
Он начал подслушивать. Ухо, прижатое к ледяной стене, ломило от стужи. Сент-Коломб развлекался, делая пиццикато на пустых струнах своей виолы. Потом несколько раз провел по ним смычком, исторгнув долгие меланхоличнее звуки. Временами, как это часто с ним бывало, он принимался говорить. И говорил и играл он бессвязно, то и дело прерываясь. И игра его казалась теперь старчески небрежной и унылой. Господин Маре приник к щели между досками, пытаясь разгадать смысл слов, что бормотал господин де Сент-Коломб. Но он ничего не понял. До него доносились только обрывки речи, лишенные всякого смысла, – «персиковый сироп… суденышко…» Потом господин де Сент-Коломб заиграл «Чакону» Дюбуа, которую некогда исполнял в концертах вместе с дочерьми. Господин Маре узнал главную ее тему. Наконец пьеса закончилась, величественная, прекрасная. И тогда он услышал горестный вздох, вслед за чем господин де Сент-Коломб тихо и жалобно произнес:
– Ах, я обращаюсь лишь к теням, которые слишком состарились, чтобы приходить сюда! Ах, если бы в мире сыскался, кроме меня, хоть один живой человек, способный судить о моей музыке! Мы бы побеседовали с ним! Я бы доверил ему эту музыку и смог бы спокойно умереть!
Тогда господин Маре, весь дрожа от стужи, также испустил тяжкий вздох. И, еще раз вздохнув, робко постучался в дверь хижины.
– Кто это там вздыхает в ночной тиши?
– Тот, кто бежит дворцов и ищет музыку.
Господин де Сент-Коломб сразу понял, о ком идет речь, и возрадовался. Наклонясь вперед, он толкнул дверь кончиком смычка, и та приотворилась. Узкая полоска света, падавшая из щели, была тусклее сияния полной луны, которая озаряла скорчившегося у порога Марена Маре. Господин де Сент-Коломб подался к двери и вопросил:
– Чего же вы ищете в музыке, сударь?
– Я ищу в ней горестный плач и сожаления.
Тогда хозяин встал на ноги и, дрожа, широко распахнул дверь хижины. Церемонным поклоном он приветствовал вошедшего господина Маре. Сперва оба они молчали. Потом господин де Сент-Коломб опустился на свой табурет и сказал Марену Маре:
– Садитесь!
Господин Маре сел, не снимая меховой шубы. Так они и сидели некоторое время, в смущении и бездействии.
– Сударь, могу я попросить вас дать мне последний урок? – спросил, наконец решившись, Марен Маре.
– Сударь, могу ли я попытаться дать вам мой первый урок? – глухим голосом возразил ему господин де Сент-Коломб.
Господин Маре склонил голову. Господин де Сент-Коломб кашлянул и объявил, что хочет кое-что сказать. Он говорил отрывисто, перемежая речь вздохами:
– Это очень трудно, сударь. Музыка нам дана просто для выражения того, что не может выразить слово. В этом смысле она не вполне человечна. Уразумели ли вы наконец, что она не годна для королей?
– Я уразумел, что она годна для Бога.
– И вы заблуждаетесь, ибо Господь говорит.
– Тогда для слуха людского?
– То, о чем я не могу сказать, не годится и для слуха, сударь.
– Значит, для золота?
– Нет, ибо в золоте нет ничего слышимого.
– Для славы?
– Нет. Ибо восхваляются одни лишь имена.
– Для тишины?
– Она – оборотная сторона речи.
– Для соперников-музыкантов?
– Нет!
– Для любви?
– Нет!
– Для сожалений о любви?
– Нет!
– Для того, чтобы забыться?
– Нет и нет!
– Быть может, для вафли, протянутой кому-то невидимому?
– Тоже нет. Что такое вафля? Она видима. Она имеет вкус. Она съедобна. И стало быть, она – ничто.
– Ну, тогда я не знаю, сударь. Я полагаю, что и мертвым надобно оставлять стакан с вином…
– Вот это уже ближе к истине.
– Чтобы те, кто навеки утратил речь, могли омочить губы. Для тени умершего ребенка. Для стука молотка сапожника. Для жизни, предшествующей младенчеству. Когда еще не дышишь воздухом. Когда еще не видишь света.
Пронеслось несколько мгновений, и старческое, сморщенное лицо музыканта озарила улыбка. Он взял пухлую руку Марена Маре в свою, высохшую.
– Сударь, вы только что слышали, как я вздыхал. Скоро я умру, и со мною умрет мое искусство. Одни лишь куры да гуси будут сожалеть обо мне. Я хочу подарить вам две-три мелодии, способные пробуждать мертвых: слушайте!
Он было привстал, но тут же сел снова и добавил:
– Сперва нужно пойти в дом и взять виолу моей покойной дочери Мадлен. Я сыграю для вас «Скорбный плач» и «Ладью Харона». Я дам вам послушать целиком «Приют горестных сожалений». До сих пор я не нашел среди моих учеников ни одного, достойного услышать их. Вы будете мне аккомпанировать.
Марен Маре подставил ему руку. Они сошли вниз по ступеням хижины и направились к дому. Там господин де Сент-Коломб вручил Маре виолу Мадлен. Инструмент был покрыт пылью. Они стерли ее собственными рукавами. Потом господин де Сент-Коломб взял оловянное блюдо, на котором осталось несколько скрученных вафелек. И они вернулись в хижину, неся фьяску с вином, виолу, стаканы и блюдо. Господин Маре снял свой черный плащ и меховую шубу, бросив их наземь; тем временем господин де Сент-Коломб расчистил место в центре домика и отодвинул к оконцу, в котором сияла белая луна, рабочий стол. Смочив слюною палец, он вытер две капли вина, упавшие на стол рядом с блюдом из оплетенной соломою бутылки. Затем господин де Сент-Коломб развернул тетрадь в красной марокеновой обложке, а господин Маре налил немного темно-красного вина в свой стакан. Потом он придвинул свечу поближе к нотам. Они взглянули в них, закрыли тетрадь, сели, настроили инструменты. Господин де Сент-Коломб задал темп, отсчитав пустые такты, и оба положили пальцы на струны. Так, вдвоем, они и сыграли «Скорбный плач». В момент кульминации мелодии они переглянулись. Оба плакали. Свет, лившийся в слуховое оконце хижины, стал желтым. Сквозь слезы, медленно стекавшие по их носам, щекам, губам, они улыбнулись друг другу. И только на рассвете господин Маре вернулся обратно в Версаль.
Эта книга возвращает из небытия литературное сокровище - сборник римских эротических романов, небезызвестных, но обреченных на долгое забвение по причинам морального, эстетического или воспитательного порядка. Это "Тысяча и одна ночь" римского общества времен диктатуры Цезаря и начала империи. Жизнь Гая Альбуция Сила - великого и наиболее оригинального романиста той эпохи - служит зеркалом жизни древнего Рима. Пятьдесят три сюжета. Эти жестокие, кровавые, сексуальные интриги, содержавшие вымышленные (но основанные на законах римской юриспруденции) судебные поединки, были предметом публичных чтений - декламаций; они весьма близки по духу к бессмертным диалогам Пьера Корнеля, к "черным" романам Донасьена де Сада или к объективистской поэзии Шарля Резникофф.
Паскаль Киньяр – один из крупнейших современных писателей, лауреат Гонкуровской премии (2002), блистательный стилист, человек, обладающий колоссальной эрудицией, знаток античной культуры, а также музыки эпохи барокко.После череды внушительных томов изысканной авторской эссеистики появление «Виллы „Амалия"», первого за последние семь лет романа Паскаля Киньяра, было радостно встречено французскими критиками. Эта книга сразу привлекла к себе читательское внимание, обогнав в продажах С. Кинга и М. Уэльбека.
Паскаль Киньяр — блистательный французский прозаик, эссеист, переводчик, лауреат Гонкуровской премии. Каждую его книгу, начиная с нашумевшего эссе «Секс и страх», французские интеллектуалы воспринимают как откровение. Этому живому классику посвящают статьи и монографии, его творчество не раз становилось центральной темой международных симпозиумов. Книга Киньяра «Тайная жизнь» — это своеобразная сексуальная антропология, сотворенная мастером в волшебном пространстве между романом, эссе и медитацией.Впервые на русском языке!
Киньяр, замечательный стилист, виртуозный мастер слова, увлекает читателя в путешествие по Древней Греции и Риму, средневековой Японии и Франции XVII века. Постепенно сквозь прихотливую мозаику текстов, героев и событий высвечивается главная тема — тема личной свободы и права распоряжаться собственной жизнью и смертью. Свои размышления автор подкрепляет древними мифами, легендами, историческими фактами и фрагментами биографий.Паскаль Киньяр — один из самых значительных писателей современной Франции, лауреат Гонкуровской премии.
В долине Луары стоит легендарный замок Шамбор, для которого Леонардо да Винчи сконструировал две лестницы в виде спиралей, обвивающих головокружительно пустое пространство в центре главной башни-донжона. Их хитроумная конфигурация позволяет людям, стоящим на одной лестнице, видеть тех, кто стоит на другой, но не сходиться с ними. «Как это получается, что ты всегда поднимаешься один? И всегда спускаешься один? И всегда, всегда расходишься с теми, кого видишь напротив, совсем близко?» – спрашивает себя герой романа, Эдуард Фурфоз.Известный французский писатель, лауреат Гонкуровской премии Паскаль Киньяр, знаток старины, замечательный стилист, исследует в этой книге тончайшие нюансы человеческих отношений – любви и дружбы, зависти и вражды, с присущим ему глубоким и своеобразным талантом.
Coca-Cola, джинсы Levi’s, журналы Life, а еще молодость и джаз, джаз… Тихий городок на Луаре еще не успел отдохнуть от немцев, как пришли американцы. В середине XX века во Франции появились базы НАТО, и эта оккупация оказалась серьезным испытанием для двух юных сердец. Смогут ли они удержать друг друга в потоке блестящих оберток и заокеанских ритмов?Паскаль Киньяр (1948), один из крупнейших французских писателей современности, лауреат Гонкуровской премии, создал пронзительную и поэтичную историю о силе и хрупкости любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Обложка не обманывает: женщина живая, бычий череп — настоящий, пробит копьем сколько-то тысяч лет назад в окрестностях Средиземного моря. И все, на что намекает этателесная метафора, в романе Андрея Лещинского действительно есть: жестокие состязания людей и богов, сцены неистового разврата, яркая материальность прошлого, мгновенность настоящего, соблазны и печаль. Найдется и многое другое: компьютерные игры, бандитские разборки, политические интриги, а еще адюльтеры, запои, психозы, стрельба, философия, мифология — и сумасшедший дом, и царский дворец на Крите, и кафе «Сайгон» на Невском, и шумерские тексты, и точная дата гибели нашей Вселенной — в обозримом будущем, кстати сказать.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой — начинающий писатель, угодив в аспирантуру, окунается в сатирически-абсурдную атмосферу современной университетской лаборатории. Роман поднимает актуальную тему имитации науки, обнажает неприглядную правду о жизни молодых ученых и крушении их высоких стремлений. Они вынуждены либо приспосабливаться, либо бороться с тоталитарной системой, меняющей на ходу правила игры. Их мятеж заведомо обречен. Однако эта битва — лишь тень вечного Армагеддона, в котором добро не может не победить.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.