Все ураганы в лицо - [4]

В чертах лица Столыпина было что-то неукротимое, маленькие глазки блистали холодно и остро. Он провел ладонью по коротко подстриженным волосам — его характерный жест — и сказал:

— Ваше назначение на пост министра — дело почти решенное. Есть маленькое «но». Поймите меня правильно: сейчас от вас одного зависит, как скоро состоится назначение. Я готов хоть сегодня сложить полномочия министра. Вся думская фронда, разумеется, настроена не в вашу пользу. Наш поход против Думы может не дать нужного эффекта, пока на местах существуют все эти социал-демократические комитеты с их агитаторами. Арестовать депутатов — все равно что обрубить ветки у дерева. Нужно выдрать корни. К несчастью, корни очень разрослись в вашей губернии. Иногда мне кажется, что именно оттуда идет все. Кто они, агитаторы? Почему они не арестованы? Кто, например, автор вот этой прокламации? Кто входит в Иваново-Вознесенский комитет РСДРП?

Столыпин взял из кипы одну из листовок и протянул ее губернатору. Сазонов знал содержание листовки. Тут были такие слова:

«Царь надеялся, что Дума будет послушной игрушкой в руках его министров-погромщиков и убийц — Столыпиных, Стишинских, Павловых…»

Под каждой прокламацией стояла подпись: «Иваново-Вознесенский комитет РСДРП». Но, даже не будучи стилистом, Сазонов мог определить, что все прокламации составлены одним и тем же лицом, опытным журналистом. Да, у автора прокламаций имелся свой, только ему присущий стиль:

«А там, наверху, в раззолоченных палатах царя, князей и министров, идут шумные ликования — что им до народных страданий! Они ведь сыты, у них всего вволю. Там пьют и едят, поздравляют друг друга с избавлением от опасности, там благодарят Столыпина за разгон Думы, за лихую расправу с «крамольными» депутатами, осмелившимися заявить, что не всё в России так, как следовало бы, что не след бы одним с голоду умирать, в то время как другие объедаются и опиваются».

Стиль остается стилем. А самое страшное в том, что этот неведомый автор был личностью широко образованной и осведомленной: он знал, что делается за закрытыми дверями совета объединенного дворянства, в Думе, на окраинах России, наперед определял каждый шаг правительства, разбирался в экономических вопросах, легко оперируя цифрами. Отблеск высокой культуры лежал на каждой его листовке. Если бы он разоблачал, клеймил — было бы полбеды. Но главная опасность состояла в том, что он учил рабочих, как объединяться. И то не были советы дилетанта. То было глубочайшее проникновение в психологию задавленного раба, страстный призыв разогнуть спину, несокрушимая уверенность, что близится новая революция. Даже Сазонов, ненавидящий неведомого автора-агитатора, вынужден признать, что ему, губернатору, всей жандармерии и полиции приходится иметь дело с человеком незаурядным, несомненно имеющим большой и всесторонний опыт, знающим военную тактику не хуже другого генерала. Вот его советы рабочим:

«Забастовка ситцевых и механических рабочих в Шуе кончилась неудачно. Почему?.. Прежде чем давать сражение неприятелю, нужно было подготовить свои силы, подготовить провиант, хоть несколько касс, расследовать силы врага, узнать его слабые места, трезво взвесить его и свои силы, выбрать подходящее время и тогда уже дружным натиском ударить на врага».

Сазонов знал имя составителя прокламаций. Впрочем, это имя знали тысячи людей: Арсений! Он был самой популярной фигурой не только в губернии, но и далеко за пределами ее. Одно его имя наводило страх на фабрикантов. Об Арсении писала газета «Владимирец». Это о нем совсем недавно прокурор окружного суда доносил начальству:

«Арсений наибольшую деятельность свою проявил перед выборами во II Государственную думу, когда всюду сопровождал Жиделева и руководил последним. Арсений при отъезде из Владимирской губернии члена Государственной думы Жиделева сопровождал его и писал для него речи, которые произносил перед рабочими Жиделев».

Все, вплоть до начальника губернского жандармского управления, знали, что руководит выборами депутата по рабочей курии от Владимирской губернии Арсений. Это он дерзко проник в зал губернского предвыборного собрания выборщиков и здесь, на виду у полицейских чиновников, выступил от имени большевиков, разоблачая программы правых партий. Или взять случай, когда Арсений в специально снятом рабочими зале гостиницы «Лондон» три часа читал доклад о профсоюзах при огромном стечении народа, в присутствии шуйского исправника Лаврова и наряда полиции. Полиция просто не могла пробиться к трибуне — не пустили рабочие. Арсений ушел, помахав рукой исправнику Лаврову.

Он был неуловим, недосягаем и творил свои дела, словно бы издеваясь над жандармами, казаками и полицейскими. Однажды он ухитрился провести собрание среди казаков, переброшенных с Дона в Шую. Если уж он решил, что депутатом в Думе должен быть рабочий Жиделев, то тут власти бессильны. А кто такой Жиделев? Социал-демократ, большевик, был депутатом совета уполномоченных во время знаменитой на всю Россию всеобщей стачки иваново-вознесенских рабочих. Но его голыми руками не возьмешь: за ним — десятки тысяч рабочих, комитет, дружинники. И все это, как убедился Сазонов, приходит в движение по одному знаку Арсения. Когда в предвыборную кампанию полиция разгромила все подпольные типографии Шуи, чтобы помешать социал-демократам агитировать за Жиделева, произошло невероятное: средь бела дня Арсений во главе большого отряда дружинников захватил частную типографию Лимонова и отпечатал здесь две тысячи противоправительственных прокламаций с призывами голосовать за рабочую партию. Глупее всего, что все это происходило в центре города, возле полицейского участка, рядом с круглосуточным постом городового. Когда городовой Шишков зашел в контору типографии погреться, дружинники обезоружили его и держали под арестом почти три часа. Потерпев такой провал, исправник Лавров решил, что его служебная карьера закончилась. Он добился аудиенции у губернатора и поклялся изловить Арсения. Наверное, ни одного депутата не провожали в Петербург так торжественно, как Жиделева. Все фабрики и заводы Иваново-Вознесенска остановились. Привокзальную площадь запрудили десятки тысяч рабочих с красными знаменами. Власть была в руках комитета, который, вопреки всем расписаниям, задержал поезд на полчаса. На трибуне, рядом с Жиделевым, находился Арсений. Он произносил свои крамольные речи, а толпа отвечала ему пением революционных песен. И происходило это всего несколько дней назад.