Все тайны Третьего Рейха - [16]

Неудивительно, что и Гвидо, и Ланц были антисемитами. Для них государственный раздел немцев ничем не отличался от еврейского рассеяния, аналогии вызывали только боль. Прочитав труды Листа, Либенфельс всерьез углубился в тот же самый мучительный вопрос — древнюю германскую историю. Но если Гвидо имел к ней интерес более академический, то у Ланца он приобрел ясный полемический оттенок, направленный на современность. Ему страшно хотелось найти истоки германской государственности в далеких временах и применить этот опыт на практике, вернуть славу и честь немецкому народу, особенно австрийской его диаспоре. Но сначала требовалось понять, что же произошло, почему немцы оказались в таком чудовищном положении, когда они потеряли свою историю.

И он — понял.

Причину несчастья он обнаружил неожиданно для себя, когда изучал древнейшие артефакты — времен Шумера и Вавилона. Как-то он привез из своих путешествий по миру несколько древних барельефов и принялся их описывать и толковать. Монастырь к тому времени он уже оставил, но жил отшельником и вел образ жизни книжного червя, совершенно аскетический. Рассматривая эти барельефы, он обратил внимание, что там изображены высокие и сильные люди в сопровождении каких-то чудовищно непропорциональных карликов. Современные ученые считают, что в виде низкорослых людей древние изображали подвластные народы, величиной фигурок показывая их положение в обществе. Но Ланц имел другое мнение. На вопрос, почему фигурки разительно отличаются размерами, он ответил иначе: высокие люди с гордыми лицами — цари, имевшие арийскую кровь, низкорослые и уродливые — полулюди-полуживотные, которых… арийцы использовали для совокупления.

Очевидно, монашеская жизнь оставила на Либенфельсе неизгладимые следы. Ему сразу же вспомнились строки писания, где повествуется о визите ангелов в Содом и Гоморру. И о том безобразии, которому хотели подвергнуть небесных посланцев местные жители. Ланца вовсе не остановила мысль, что Содом и Гоморра считались вообще-то еврейскими городами и к ариям никакого отношения иметь не могли, а барельефы связаны с Вавилоном и Шумером, местами тоже не слишком арийскими. Но поскольку Библию Ланц изучил, и изучил по-своему, признав ее неправильно понятой древней историей, присвоенной потом евреями, то и вавилонские, и шумерские цари были у него ариями. А библейская история с грехопадением и извращениями, за которые поплатились Содом и Гоморра, обрела отвратительные, но понятные черты: древние жители тех мест практиковали редкую мерзость — они совокуплялись с низшими нечеловеческими расами, от чего произошло загрязнение чистой крови, стали рождаться люди неполноценные, и с каждым поколением арийской крови у древних богов становилось все меньше и меньше. Началось, одним словом, вырождение. То самое, о котором в то время писали в Германии, Англии, России и Америке, и некоторые ученые даже призывали остановить производство неполноценного потомства и начать чудесный опыт по восстановлению человеческой породы, ведь если это возможно у животных, а по Дарвину человек — такое же животное, так почему невозможно у людей? Ланц, конечно, сообразно монашескому прошлому человека животным не считал, но ухудшение «образа и подобия», по которому тот был создан, видел как раз в главном монашеском грехе — похоти, которая может довести и до скотоложества.

Честное слово, такое смелое прочтение артефактов и вывод из прочтения могли прийти в голову только бывшему монаху!

Свое учение Ланц назвал теозоологией. Из названия понятно, что в нем он совместил теологию и социальный дарвинизм. Смесь получилась адская. Как монах, Ланц истолковал Библию согласно собственному пониманию. В ней и на самом деле упоминаются интимные связи людей с животными или людьми звероподобного вида, упоминаются там и такие грехи, как скотоложество или содомия.

«Почему вы ищете ада в потустороннем мире, — с яростью вопрошал Ланц, — разве ад, в котором мы живем и который горит внутри нас, недостаточно ужасен? Что же это за ад внутри нас? Это испорченная предками арийцев божественная кровь богов. Некогда арийцы обладали даром ясновидения и телепатии, они знали тайны, которые ценой боли вырвал великий Вотан, но после смешения и растворения крови они потеряли свои волшебные способности. И теперь в жилах арийцев течет испорченная кровь — наказание за страшный грех».

О волшебных способностях древних, утраченных потомками, говорила и Блаватская. Только Елена Петровна относила эти особенности к смене эпох, когда с уходом одной из рас уходила и часть талантов. Либенфельса не слишком интересовали времена начальных рас, сгинувших до ариев, его интересовали сами арии. И получалось, что были они практически равными богам, но все потеряли из-за отвратительного аморального поведения.

Но с какими звероподобными людьми совокуплялись эти «образы и подобия»?

Ответ был убийственным: с предками евреев.

Вот тут на помощь Либенфельсу пришли сведения из современной ему антропологии, расписавшей существующие расовые типы. Некоторые антропологи, изучая строение тела и черепа, приходили к выводу, что лучшие соотношения дают измерения у северных народов, худшие — у южных: словом, далеки евреи от греческого идеала и золотого сечения. Ланц был с ними вполне согласен, но дополнял: ухудшившие внешние данные черты как раз и показывают «звериную» природу. Именно поэтому голубоглазая и белокурая арийская раса через некоторое время приобрела черты вырождения — темные волосы, темные глаза, низкий рост.