Все страсти мегаполиса - [49]

– Я зайду через полчаса, – сказала она. – Вещи соберу.

И вышла из комнаты, прикрыв за собою дверь.

Полчаса Соня провела в соседнем дворе – сидела на лавочке и смотрела, как белыми пороховыми кочками перелетает по асфальту тополиный пух.

«Может, в общагу пока сходить? – как-то вяло, рассеянно думала она. – Узнать насчет комнаты. А зачем?»

Переселение в общежитие в самом деле казалось ей теперь бессмысленным. Как, впрочем, и любые другие разумные действия по устройству своей жизни. Как можно разумно устраивать то, чего даже в общих чертах себе не представляешь?

Но забрать вещи из квартиры Дурново все-таки было необходимо. И полчаса уже прошло. Соня поднялась с лавочки и, утопая каблуками в тополином пухе, пошла к пятнадцатому дому по Сивцеву Вражку.

В дверь она позвонила. Ключи еще лежали у нее в сумке, но пользоваться ими она уже не хотела. И, к собственному удивлению, никаких чувств по этому поводу не испытывала.

«А чему вообще-то удивляться? – подумала Соня, стоя под дверью квартиры Дурново. – Никогда ко всему этому настоящих чувств у меня и не было, значит...»

Додумать эту мысль она не успела – Петя открыл дверь.

Он уже не выглядел ни испуганным, ни даже взволнованным. И очки плотно сидели у него на носу, и лицо не было красным. Этому как раз стоило бы удивиться: Петя никогда не казался Соне образцом самообладания.

Но сейчас в его взгляде чувствовалась уверенность. В чем? Это было непонятно.

– Проходи, – сказал Петя. И добавил, увидев, что Соня двинулась в сторону комнаты. – Подожди, давай в кухне посидим.

– Что, у тебя в комнате еще занято? – усмехнулась она.

– Нет, – пожал плечами он. – Просто я подумал, тебе не стоит спешить. Давай поговорим.

– О чем? Ты не обязан передо мной оправдываться.

– Я и не собираюсь, – все с тем же непонятным спокойствием ответил Петя. – Ты что будешь, чай или кофе? По-моему, ты у нас к кофе все-таки приохотилась.

«Ты у нас»!.. Слышать это было противно. Но Петина уверенность в себе была так неожиданна, что даже вызывала интерес. Соня прошла вслед за ним в кухню.

Пока Петя молол кофе на старой мельничке, потом варил его в медной турке, потом разливал по фарфоровым сервизным чашечкам, интерес, с которым Соня за ним наблюдала, все возрастал.

– Тебе сахар-песок или рафинад? – спросил Петя, поставив перед ней две серебряные сахарницы.

– Мне без сахара, – ответила Соня.

Долго беседовать на подобные темы она не собиралась, но и направлять разговор в русло существенного тоже не хотела. Пусть Петя попробует сам направиться куда считает нужным.

– Соня, – наконец сказал он, – я все-таки попросил бы тебя подумать. – Видимо, он ожидал от нее уточняющих вопросов. Но она молчала, и он уточнил сам: – Подумать, надо ли тебе от меня уходить.

– Да? – усмехнулась Соня. – Ты считаешь, я еще сомневаюсь?

– Я не знаю. По тебе ведь никогда не поймешь, что там у тебя внутри происходит.

– Вещь в себе – так твоя мама говорит? – вспомнила Соня.

Если разговор с Петей оставлял ее спокойной, то одна лишь мысль о его матери приводила в дрожь.

– Именно. Я никогда не понимал, что у тебя на уме.

– А что, очень стремился понять?

– Не очень, – согласился Петя. – Скажу честно: мне интереснее было разобраться в себе. И я тебе благодарен.

– За что? – не поняла Соня.

– За то, что ты мне в этом очень помогла. Я ведь уже уверился, что со мной что-то не так. Когда с женщинами, притом с совершенно разными женщинами, провал за провалом, это знаешь ли... Я уже подумывал даже: может, у меня что-нибудь с сексуальной ориентацией такое... оригинальное? А ты все привела в норму. Ты вообще очень внутренне организованная, – похвалил он.

– Спасибо, – невольно улыбнулась Соня.

– Это не комплимент, а чистая правда. Ты помогла мне осознать свои возможности.

– Ты их осознал и решил использовать на всю катушку.

– В общем, да. А что здесь такого? Мужчины полигамны по своей природе, разве ты не знала? И почему я должен сдерживать свою природу? У меня одна жизнь и одна молодость, и я не хотел бы, чтобы вся она состояла из сожалений по поводу несбывшихся возможностей.

В общем, он был прав. Соня и сама терпеть не могла несбывшиеся возможности. Из-за этого она ведь и уехала год назад из Ялты в Москву. Других на то причин она теперь не видела... Но правота Пети Дурново почему-то вызывала у нее отвращение.

– А ты не думаешь, – сказала она, – что мне довольно противно это слушать?

– Почему? – Петя удивился так искренне, что заподозрить его в каких-то скрытых мыслях было просто невозможно. – Я говорю то, что во мне есть. До сих пор тебя это устраивало.

И это тоже было правдой. Разве до сих пор ее к нему отношение определялось чем-то другим? Он действительно устраивал ее, и ничего более. Как, выяснилось, и она его. А этот его прагматизм... Так ли уж он был неожидан?

– А эта женщина, – добавил Петя, – сама меня домогалась. И, не скрою, это было мне приятно. Как всякому мужчине. Вот я и подумал, почему бы и не...

– Петя, – перебила его Соня, – а ты на мне женился бы?

И тут он наконец смутился. Глаза забегали за стеклами очков, румянец снова выплеснулся на щеки.

– Но ты же... – пробормотал Петя. – Ты никогда не заводила об этом речь. Я думал, ты не хочешь...