Все самое важное для жизни я узнал в детском саду - [14]

Но это еще не все. Отныне ему можно забыть о водосточных трубах и канавах, как и о чековой книжке, документах, бланках, платяных шкафах, ящиках, налогах и даже о багажнике — обо всем за него позаботятся другие. Отныне он освобожден ото всех забот. Он получает вольную — насовсем, — и нет больше рабской зависимости от листочка «Что надо сделать». Еще бы! Ведь он отшлифовал палку! Вот она, полюбуйтесь: висит над камином. Ему есть чем гордиться, нашему шлифовальщику. Ведь он многого достиг! Всего, чего хотел.

Эх, вот было б здорово…

Мы с соседом поглядываем друг на друга с опаской. Мне он, например, напоминает мусоро- и снегоуборочную машину. Возмутитель естественного спокойствия природы. Потомок покорителей Дикого Запада. Он на мой счет выражается проще: «Лодырь!».

Понимаете, осенью, в пору листопада, сосед каждую неделю собирает листики в кучки. А когда выпадает снег, тревожит своей лопатой белое царство. Как-то раз — то ли переусердствовав, то ли обозлившись — умудрился даже иней соскрести. «Мать-природа не должна брать верх над человеком», — поясняет он.

Тогда я говорю ему, что в пень Бог и то больше разума вложил. Но говорю деликатно. Вот смотри: листья падали и падали тысячелетиями, так ведь? Куда матери-природе хотелось, туда листья и падали, там перегнивали, и земли становилось больше. А нам и надо, чтобы было больше, так ведь? Потому что почва истощается, так ведь? Ну а снег — разве он мне враг? Снег — это знак людям от Бога: мол, угомонитесь, отдохните, полежите денек в постели. К тому же снег и без нас растает. Перемешается с опавшей листвой, и земли будет еще больше, так ведь?

Двор у соседа, надо признать, чище некуда. Если, конечно, именно это важно. Недавно, после снегопада, сосед не навернулся, когда шел к машине, чего не скажешь обо мне. И человек он все-таки неплохой — ничего, что он сродни уборочной машине. Я на это смотрю без предвзятости.

Зато мой двор покрыт восточным ковром — красно-желто-зелено-коричневым. А его двор — нет. Пока сосед расчищал дорожки, я набрал снега в бутылки — летом, в июле, смешаю с апельсиновым соком; и еще записал на магнитофон звук падающего снега, а потом обвязал этой пленкой рождественские подарки (снегу можно найти много разных применений).

На Рождество я преподнес соседу бутылочку марочного снега, обвязав ее пленкой, а он подарил мне грабли. Теперь учим друг друга, как пользоваться этими подарками. Сосед, по-моему, не придерживается никакой религии, и я стараюсь обратить его в свою веру. Он же считает, что я чересчур набожен, и старается отторгнуть меня от церкви.

Но в конце концов, в са́́мом конце всех концов — победа за мной. Ибо и он, и я — да и вы тоже — все станем тем, чем становятся опавшие листья и снег, и уйдем туда, куда уходят листья и снег, — те, кто скребет и кто не скребет, те, кто гребет и кто не гребет.

Спросите моего соседа, чем он зарабатывает на жизнь, и в ответ услышите, что он «профессиональный игрок, вовлеченный в организованную преступность». На самом деле он — страховой агент. К работе своей питает вполне понятное пренебрежение, и этот скепсис охватывает его взгляды на жизнь вообще. «Все мы — игроки. Все до одного! А жить — это без конца играть: в покер, в кости или на скачках, — говорит он и добавляет: — Лично я обожаю играть!»

Однако сосед неизменно предпочитает беспроигрышные двойные сделки: если шансы почти равны, то он для подстраховки ставит на обе стороны. Свои принципы он изложил в виде правил и этот список повесил на стену у себя в кабинете.

Вот эти правила:

Всегда и всем доверяй. Но не забывай подснять карты.

Всегда надейся на Бога. Но дом строй где повыше.

Всегда люби соседа своего. Но хорошее соседство подбирай сам.

В скачках не всегда побеждает быстрейший, а в поединке — сильнейший.

Но ставить лучше на него.

Делай ставку на среднее между «подставь другую щеку» и «хорошего понемножку».

Делай ставку на среднее между «тише едешь — дальше будешь» и «промедление смерти подобно».

О выигрыше: не это главное. Главное — как играешь.

О проигрыше: не это главное. Главное — как играешь.

О том, как играть: стремись выиграть!

Всерьез ли сосед относится к этим правилам? Следует ли им? Как знать… Но в покер я с ним играю. И застраховался у него же. Меня его правила устраивают.

Волосы вырастают за месяц на сантиметр с лишним. Уж не знаю, откуда мистер Вашингтон черпает свои познания, но про волосы он мне рассказал, когда мы обсуждали парикмахеров. Выходит, за последние шестнадцать лет с моей головы и лица было сбрито почти два с половиной метра волос.

Я над этим особо не задумывался, пока однажды не зашел, как обычно, постричься к своему парикмахеру и вдруг узнал, что он уволился: устроился здания какие-то ремонтировать. Не может быть! Как же он мог?! Мой парикмахер! Да это все равно что получить весть о смерти кого-то из родных. Ведь нас связывало нечто большее, чем просто стрижка и бритье.

Вначале мы друг для друга были безликими: он — «мастер», я — «клиент». Потом появились и прочие определения: он — «невежа», «грубиян», «цирюльник», а я — «умник», «либерал», «церковник». Раз в месяц мы делали обзор мировых событий и собственной жизни, при этом каждый выяснял точку зрения другого. Мы спорили о гражданских правах, о войне во Вьетнаме и о всевозможных предвыборных кампаниях. Мы превратились в своеобразные зеркала, в наперсников, исповедников, психотерапевтов и приятелей. Вместе разменяли четвертый, а потом и пятый десяток. Мы беседовали, спорили, шутили, но никогда не переступали известных границ. Он всегда помнил, что я не кто-нибудь, а клиент. А я всегда помнил, что у него в руках не что-нибудь, а бритва.