Все реки текут - 2 - [174]

Всю ночь на Рождество где-то в кустах кричала ночная птица, и от этого крика на душе у Дели становилось тревожно. К тому же Бренни слишком много выпил, и Мэвис стала с ним ругаться из-за этого. Дели от крика птицы, от ругани Мэвис совсем расстроилась, у нее появился безотчетный страх, смешанный с отчаянием — оттого что приезд Гордона был омрачен и будто она была виновата в том, что у Мэвис такой характер, и в крике неугомонной птицы; и Гордон может сказать, что не стоило ему приезжать на Рождество.

Они немного посидели в душной ночи, на палубе при свечах, и Дели решила увести Гордона в каюту, чтобы он не видел эту Мэвис. Дели решила предпринять последнюю попытку вырвать Гордона из этой военной машины.

Дели гладила сына по стриженой макушке и говорила:

— Гордон, милый мой мальчик, может быть, тебе не стоит связываться с этими японцами?

— Ма, мне все равно с кем связываться, — усмехнулся он.

— Ну ты ведь можешь остаться здесь, в Австралии, где-нибудь на военной базе? Может быть, тебе доверят работать в военной газете — я ее два раза покупала. Ведь ты можешь рисовать для газеты рисунки и карикатуры. Может быть, тебе стать военным корреспондентом?

— Мама, не говори глупости. Я и так рисую — видишь, стал военным и начал рисовать снова.

— А у вас там есть для солдат публичный дом?

— Ма, не надо об этом…

— Ах, Гордон, когда ты женишься, я уже и не знаю, — вздохнула она.

— Зачем мне обязательно жениться? Может быть, никогда.

— Нет-нет, ты обязательно женишься, сразу же после войны. Обещай мне.

— Хорошо, я приеду к тебе с какой-нибудь китаянкой или японкой, — засмеялся Гордон.

И Дели сразу вспомнила Джесси, эту темноволосую Джесси, которая своим мимолетным появлением на пароходе оставила такой глубокий след в его жизни. Может быть, он до сих пор любит ее? Или до сих пор мучается, что так с ней поступил?

— Я согласна на японку, на китаянку. Лишь бы тебе она нравилась. Но лучше пусть будет австралийская девушка, и ты останешься в Австралии, договорились?

— Нет, мама. А вдруг они без меня и до Австралии доберутся? Что ты тогда будешь делать? Это вполне реально, японцы такие агрессивные, особенно эти самураи. Хотя, думаю, Сингапура им все же не видать как собственных ушей.

— Ах, Гордон, значит, мне не удастся тебя уговорить. Тогда пообещай, что ты приедешь с девушкой… Пусть даже китаянкой.

— Японкой, мама! Обещаю, приеду с японкой, — засмеялся он. — Но вообще-то мне никто не нужен, кроме тебя. Ты можешь мне дать ту фотографию, на которой ты сфотографирована в Эчуке, где тебе лет восемнадцать или даже меньше? Я когда-то любил смотреть на эту фотографию, ты на ней выглядишь словно принцесса из старой-старой сказки…

Дели страшно растрогалась от его просьбы, она с трудом сдержала слезы и дала ему фотографию.

Через два дня Дели проводила Гордона на станцию, где от волнения она застыла на перроне. В груди все разрывалось на части, а она, словно изваяние, все стояла перед вагоном в ожидании, когда поезд тронется, и не могла пошевелиться. Она боялась, что если она начнет что-то говорить Гордону, смотревшему на нее из окна вагона, то слезы хлынут из глаз, а она совсем этого не хотела.

Когда поезд тронулся, Гордон долго махал рукой, а Дели все стояла и смотрела ему вслед.

6

Следующее письмо пришло от Гордона очень не скоро, почти через два с половиной месяца, из Сингапура.

Гордон писал, что их часть прибыла в Сингапур, где очень жарко и много отвратительных москитов, что японцы все-таки готовятся к наступлению…

Через несколько дней она услышала по радио, что Сингапур пал. С тех пор писем от Гордона больше не было.

Проходили месяцы — писем все не было. Наконец пришло известие, что капитан Гордон Эдвардс пропал без вести. Но «пропал без вести» — это ведь еще не погиб!

Дели не теряла надежды, ей почти каждую ночь стали сниться джунгли, узкоглазые японцы с тоненькими косичками за плечами и Гордон.

Дели почти перестала браться за кисть, она рисовала лишь во сне. Во сне она часто видела, что пишет портрет Гордона в военной форме, но никак не может его закончить. Она просыпалась от досады, что вновь сегодня не закончила его портрет. Потом она вставала и долго гуляла в ночи по берегу реки, слушая шорох камышей, затем возвращалась домой и начинала писать письмо Мэг, которая вместе с Огденом, получившим новую должность, переехала в Ренмарк, в Южную Австралию. Там Огдена назначили начальником шлюза, а Мэг поступила работать на несколько часов в день санитаркой в больницу.

Мэг писала, что Вики уже пошла в школу, и Дели очень по ней скучала.

Наступил день, когда война закончилась, была подписана Женевская конвенция и всякие различные международные соглашения о возврате военнопленных, но вот подписала ли ее Япония — Дели не знала.

Она была совершенно уверена, что Гордон находится где-то в плену, где-нибудь в Малайе.

В Европе война кончилась, но японцы еще не сдавались. Весь мир был поражен известием об атомной бомбардировке, что Дели тоже ужасно возмутило. Она подумала, вдруг Гордон мог оказаться где-нибудь там, поблизости от Хиросимы.

Через два месяца после разгрома японцев пришла официальная бумага о смерти Гордона, как сообщалось «в результате болезни».