Все реки текут - 2 - [151]

— «У вас», а не «у нас», — усмехнулся Максимилиан.

— Э-э нет, я потребовала, чтобы Салли присутствовала, и хочу, чтобы ты посмотрел, как меня будут лепить.

— Нет уж, увольте, я лучше немного отдохну.

— В любом случае Салли будет сидеть рядом с нами, караулить своего Берта…

— Может быть, это и к лучшему, — мрачно сказал Максимилиан и усмехнулся на одну сторону лица.

Дели увидела, как блеснули его синеватые зубы, и подумала: «Он все чувствует, если и не знает, то чувствует, это несомненно…»

Ковры в номере были скатаны, в центре стояла на небольших ящиках вертящаяся подставка, а на ней кусок глины, покрытый мокрой тряпкой.

Когда Дели и Максимилиан вошли в номер Берта, который он приспособил под мастерскую, то там их уже ждали Салли и Берт: они пили кофе, сидя на диване, и передвигали фигуры маленьких шахмат из слоновой кости, которые стояли перед ними на шестигранном небольшом столике.

— Может быть, хотите кофе? — спросила Салли у вошедших.

— Нет, благодарю вас, — ответила Дели.

— Максимилиан, можешь доиграть за меня партию в шахматы с Салли, а мы приступим, Филадельфия? — спросил Берт, поднимаясь с дивана, подходя к скульптуре и снимая с нее мокрую тряпку.

Максимилиан приблизился к незаконченному бюсту, обошел его кругом и, казалось, остался вполне доволен:

— А ты знаешь, Дели, кажется, уже похоже на тебя.

— Даже очень похоже, я предлагаю так и оставить. А голову этого чудовища выставить на вернисаже современного искусства или продать какому-нибудь фермеру, чтобы он поставил это у себя на огороде, — засмеялась Дели.

— Филадельфия, прошу вас, садитесь вот сюда, — подвинул Берт кресло к центру комнаты, и Дели села в него. — А посторонних прошу не мешать или удалиться. И пожалуйста, по возможности воздержитесь от критических замечаний, и вы в том числе, Филадельфия. Несколько сеансов — и вы просто преобразитесь и превратитесь в лесную нимфу или речную сирену!

— Ах, делайте со мной что хотите, — сокрушенно вздохнула Дели.

— Берт, ты хочешь лепить ее обнаженную? Мы так не договаривались… — недовольно сказал Максимилиан.

— Нет-нет, конечно, сколько можно повторять: обыкновенная небольшая головка, стандартно-романтическая и прекрасная, даже без рулевого колеса.

— И без трубки в зубах? Ну тогда это действительно не слишком интересно, — усмехнулся Максимилиан.

— Я же просил — без замечаний! Все, уходите в другую комнату или вообще из номера, — строго сказал Берт. Он надел легкий белый фартук и закатал рукава рубашки, потом взял стек для глины и стал вонзать его в бюст, начал отделять маленькие глиняные полоски и скидывать на пол.

Салли смешала шахматы и, поднявшись, подошла к Максимилиану, который стоял за креслом Филадельфии и смотрел, как Берт работает, и тоже стала наблюдать. Берт бросил стек на пол и, уперев руки в бока, воскликнул:

— Я так совершенно не могу!

— Все, мы исчезаем, — сказала Салли, и они вместе с Максимилианом вышли из номера.

— Чуть-чуть повернитесь, Филадельфия… Не надо быть такой напряженной. К счастью, уже никто не мешает, — говорил Берт, быстро работая руками над ее глиняной головой. — Может быть, подбородок чуть повыше… Повыше, я сказал.

Берт подошел к креслу Дели и, наклонившись и разведя руки в стороны, чтобы не запачкать ее глиной, стал целовать ее. Берт провел своим локтем по ее плечу и, слегка обняв ее спину, но по-прежнему не касаясь грязными руками, посмотрел на нее своими искрящимися золотом глазами и повел ими в сторону другой комнаты. Дели отрицательно покачала головой и улыбнулась.

— Значит, вы не хотите быть вакханкой? — спросил Берт.

Дели вновь отрицательно покачала головой. Берт хотел снова ее поцеловать, но тут в дверь постучали, и Дели резко откинулась на спинку кресла, прижав спиной его руку. Берт быстро выпрямился и отпрыгнул к бюсту:

— Да-да, зачем стучать, открыто!

Вошла Салли и сказала:

— Я забыла свой мундштук и сигареты…

— А ты его разве сюда приносила? — с улыбкой спросил Берт.

— Не помню, я, кажется, его вообще потеряла.

— Какая ты рассеянная, посмотри в моем чемодане, я должен был его туда бросить. Салли, и не врывайтесь через каждые пять минут, лучше сидите в соседней комнате вместе с Максимилианом!

— За кого ты меня принимаешь, Берт? — недовольно протянула Салли и вышла.

— Вам понравилась вода? — спросила Дели.

— Да, очень теплая. А что, если мы искупаемся сегодня вечером при луне?

— Увы, я все-таки не гожусь ни для роли сирены, ни русалки, ни нимфы, — устало сказала Дели.

— Я бы с вами поспорил, Филадельфия… Не закрывайте глаза. — Он быстро водил стеком по ее глиняному лицу.

Дели следила, как порхают его белые тонкие руки над темной глиной, как падают на лоб пряди кудрей, которые он резко отбрасывал назад, вскидывая голову; как он часто вытирает пальцы о белый фартук, и ей ужасно захотелось прямо сейчас подойти к нему и говорить самые нежные слова. Но она сидела, по-прежнему скованная позой в кресле, и чуть улыбалась.

— Прекрасная улыбка, вот так ты и застынешь в бронзе, — коротко сказал Берт, поминутно бросая на нее быстрые и цепкие взгляды.

— Берт, значит, Салли тут ни при чем? — тихо спросила Дели.

— Конечно, ни при чем.