Все равно! - [50]

Фря напомаженная!

— Сколько стоит, ата?

— Не думай об этом, сынок. Я небогатый, ты небогатый, кушай!

Я откусил, точно, один запах.

— Что же ты старче продаёшь? — спрашиваю, — Ведь у тебя в мантах один лук.

Дед принял шутку.

— Зачем так говоришь, один лук? Много-много лук!

Потом закручинился и добавил:

— Где же я мяса возьму, сынок? Время теперь уж больно плохой.

— Ладно, — говорю — Может не всё ещё так и плохо.

Взял ещё девять штук из тазика.

— Значит по двадцать рублей штука, будет двести рублей! Так?

— Конечно так!

Я достал две свёрнутые купюры по сто долларов, и сунул ему в карман. Он и разницы не успел заметить. Паровоз дал гудок.

— Мне пора старина, прощай! Может ещё свидимся.

Развернулся, и налетел на человека в чёрном костюме и таких же очках. Сумка выпала у него из рук. Нагнулся поднять. Молния была чуть расстёгнута, и в образовавшуюся щель вылез ствол автомата… Оглянулся через плечо.

Узбекский мент стоял неподалёку и делал вид что ничего не видел. Это у них традиция такая. Ничего не видеть. Если меня сейчас начнут убивать, он просто повернётся спиной и уйдёт, тем более я чужой, за километр видно.

Я поднял тяжеленную сумку и подал чёрному костюму. Морда азиатская. Узбек или таджик, и он не один. Второй стоит сбоку, как брат-близнец, и рука под пиджаком.

— Извините, — говорю, — Ненарочно получилось. Не видел вас.

— Иди отсюда! — приказал он.

Я пошёл. Когда влезал в вагон, кинул косой взгляд. Они смотрели в какое купе я зайду.

— Надо же так вляпаться! — ругал я себя. — Мальчики на работе. Или оружие перевозят, или заказ имеют на кого-то. Теперь им в любом случае от меня надо отделаться. Интересно гробы здесь продают, или так похоронят в белой тряпке, по мусульманскому обычаю?

Я положил манты на столик и выглянул в окно. Они садились в следующий вагон. Значит скоро придут, километров через сорок. Отъедем немножко, и тут как тут!

Побежал в соседнее купе. Там сидела русачка лет тридцати, с девочкой и пожилой тёткой, видимо тёща, или как там она называется? Едут к папе-офицеру.

— Антитеррористическая операция! — брякнул я с порога. — Просьба соблюдать спокойствие и перейти в дальнее купе.

Мне надо было прогнать их отсюда, откуда я знаю что их не зацепит, если стрельба будет?

Они посмотрели на мою бороду и волосы падавшие ниже плеч, и не поверили.

— Вы что, с ума сошли, молодой человек? — визгливо начала тёща.

— Доверьтесь мне, мадам! — сказал я глядя молодой в глаза, — Ради вашего ребёнка. Вы же не в центре России, хотя и там всякое случается. И это не самое удачное время для упрямства.

— Помогите мне достать чемодан! — потребовала она, указывая рукой наверх.

— Лариса, девочка, ты что не видишь кто это такой?

— Замолчите, мама и идите за нами!

Настоящая офицерская жена, сама командирша!

Я дождался, пока глупая… вспомнил, сноха — это та, которую сношают, а эта свекровью будет решительной Ларисе. Так вот, пока свекровь протопает мимо, в своих стоптанных домашних тапках. На столе сиротливо лежала пачка заточенных простых карандашей и рисунки маленькой девочки. Собрал их в горсть, сунул в нагрудный карман, и заклинил дверь купе куском матраса, безжалостно мною разрезанного. То же самое я проделал со своей дверью, но изнутри. Пусть поработают. Сам же залез в багажное отделение, находящееся прямо над входом, практически над коридором, по которому они и придут. Узковато конечно, а жить надо.

Директор ФСБ Николай Платонович Патрушев взял со стола лист простой белой бумаги, сложил его пополам и положил на газету "Сибирский комсомолец", которую читал перед этим. Поднял ручку из письменного прибора, как собираясь что-то написать, вместо этого почесал ей свой нос, поднял телефонную трубку и сказал:

— Соедините меня с Министром Обороны!

Он застыл на мгновение и поправился:

— Отмените, соединяйте с Ивановым.

— Сергей Борисович, он нашёлся!

— Николай Платонович, это вы? Ах, ну да! Кто же ещё? Вы случайно не ошиблись, скажем адресом?

— В таких вещах мы никогда не ошибаемся.

— А что же новый Министр Обороны?

— Вы извините меня, Сергей Борисович, я конечно знаю, что вы всегда меня недолюбливали, но …

— Это не разговор, господин Председатель. О любви я всегда говорил только с женщинами!

— Как мы сможем встретиться?

— Через полчаса я выезжаю на приёмку новой подстанции, бенефис господина Чубайса…

— 52-й километр?

— Встретимся там.

Сергей Борисович отключился.

— Та-та-та, — Директор ФСБ подержал трубку около уха. Иванов был ему симпатичен, они не были непримиримыми врагами, но расхождения в оценках … Он сильный противник даже сейчас, в армии его уважают. Смел, находчив, образован. Идеальный кандидат, но он солдат и никогда не пойдёт против воли Президента.

Он может помочь. Он пытался это сделать, но я отказался …

Палец автоматически нажал на нужную кнопку.

— Машину!

— Сколько машин эскорта?

— Одну! Я не в тыл врага еду. Кстати, позвоните Чубайсу, узнайте кто там ещё будет, и перезвоните мне.

На 52-м километре было вьюжно-морозно, но подстанция была украшена гирляндами, присутствовала пресса и телевидение. Мерседес Иванова стоял в охраняемой зоне, туда подъехал и Патрушев. Чубайс подошёл поздороваться, журналисты направили на них свои камеры. Николай Платонович коротко кивнул своей команде: