Все продается - [27]

Поезд метро двинулся по своему бесконечному пути кольцевой линии, и я задумался о человеке, который на моих глазах оскорбил Дебби. Кто бы это мог быть? Бывший любовник? Коллега по прежней работе? Вообще незнакомый ей человек? Пьяница? Я понятия не имел. Не мог я понять и другое: почему Дебби не захотела ничего сказать о нем. Мне показалось, что она была скорее напугана, чем шокирована или оскорблена. Очень странно.

Я видел его лишь мгновение, когда он повернулся ко мне лицом. Это был худой, но крепкий мужчина лет тридцати пяти в самом обычном костюме служащего. Мне запомнились его глаза, бледно-голубые, безжизненные, с крохотными зрачками. Я поежился.

Поезд остановился на станции «Виктория». Из вагонов высыпали толпы пассажиров, а сели всего несколько человек. Поезд двинулся дальше, и мои мысли переключились на другие проблемы. Я попытался читать газету, которую держал в руках сидевший передо мной старик, но никак не мог сосредоточиться. Я вспомнил разговор о моих девушках, вернее, об их отсутствии. Честно говоря, несколько последних лет женщины меня не интересовали. Не могу сказать, что я был противником женской компании, скорее наоборот, просто столько моих романов начиналось большими надеждами, а заканчивалось полным разочарованием, что дальнейшие попытки казались бессмысленными. Наверно, мне нужно было как-то попытаться изменить положение. Дебби была права; как бы ни был я поглощен работой, следует находить время и для чего-то другого.

Мысль о Дебби заставила меня улыбнуться. Ничто не могло испортить ей настроение. Я вдруг понял, что каждый день, собираясь на работу, жду встречи с ее широкой улыбкой, с ее добродушным поддразниванием. За несколько последних месяцев я к ней очень привязался. Стоп. Что Дебби имела в виду, когда говорила, что мне нужно найти девушку? Неужели я, как обычно, проглядел весьма прозрачный намек? Нет, этого не может быть, это просто плод моего воображения. Только не Дебби. Только не я. Но почему-то мне не хотелось расставаться с этой мыслью.

Пятая глава

На следующий день я был занят с самого утра. Лампочки на телефонном пульте мигали непрестанно. Рынок был очень активен. Прошел слух, что Федеральный банк ФРГ собирается урезать процентные ставки, и менеджеры фондовых компаний торопились перевести немецкие марки в доллары. Биржи были застигнуты врасплох. Там быстро скупили почти все скопившиеся за долгое время еврооблигации, выпущенные ранее шведских, и многим брокерам нечего стало предлагать. Сейлсмены пытались уговорить нас продать пакеты облигаций, которые контролировала наша фирма. Но мы держались твердо. Пусть попотеют.

Дебби опаздывала, и на все звонки пришлось отвечать мне. Это была нелегкая работа.

В девять я окликнул Карен:

– От Дебби ничего не слышно?

Прошлым вечером мы выпили совсем немного; у нее должно было хватить сил, чтобы дотащиться до нашего офиса.

– Пока нет, – ответила Карен.

В половине девятого ко мне подошел Хамилтон.

– От Дебби ничего?

– Пока ничего.

– Хотя бы соблаговолила позвонить и сказаться больной, – заметил Хамилтон.

Я не стал спорить. Если нет серьезной причины, глупо просто не показываться на работе. Любое объяснение лучше молчания. Дебби часто отсутствовала на работе, но обычно она звонила и ссылалась на недомогание или придумывала другое более или менее правдоподобное объяснение.

Время шло к ленчу. Несмотря на титанические усилия Кэша, Клер, Дейвида и других, мне удалось сохранить все наши пакеты ценных бумаг.

От напряженной работы меня оторвал голос Карен. Звучавшие в нем озабоченность и даже страх привлекли внимание всех, кто был в операционной комнате.

– Хамилтон! Это из полиции. Они хотят поговорить с кем-нибудь о Дебби.

Хамилтон взял телефонную трубку. Все мы не сводили с него глаз. Уже через несколько секунд он слегка нахмурил брови. Хамилтон вполголоса говорил около пяти минут, медленно положил трубку, встал, подошел к моему столу, потом к столу Дебби и знаком подозвал всех к себе.

– Плохие новости. Дебби нет в живых. Этой ночью она утонула.

Я был потрясен. От слов Хамилтона у меня зазвенело в ушах, комната поплыла перед глазами. Я упал в кресло. Пока Хамилтон разговаривал с полицией, в моей голове пронеслись тысячи мыслей, я со страхом думал о тех несчастьях, которые могли обрушиться на голову Дебби, и все же оказался совсем не готов к жестокому удару. Я болезненно остро ощутил пустоту стола, стоявшего за моей спиной, обычно центра веселой болтовни, сплетен и смеха. Словно издалека до меня доносились слова Хамилтона:

– Ее тело обнаружили сегодня в шесть часов утра в Темзе, недалеко от Миллуолл-докс. После полудня здесь будет полиция. Меня просили проверить, кто вчера последним видел Дебби.

– Я, – сказал я. Точнее, хотел сказать. Вместо этого из моего горла вырвался лишь непонятный хрип. – Я, – повторил я на этот раз более отчетливо.

Хамилтон повернулся ко мне и серьезным тоном сказал:

– В таком случае, Пол, очевидно, полиции потребуются ваши показания.

На меня устремились вопросительные взгляды.

– Последний раз я видел ее около половины десятого вечера, – объяснил я. – Мы только зашли выпить по бокалу вина. Потом она пошла по набережной. Больше я ее не видел.