Всё прекрасно. Всё чудесно - [44]

— Пошли в замок. Мне уже немного прохладно, — встав с его колен, произнесла Грейнджер. Она укуталась в свою мантию посильнее, чтобы не замерзнуть. Малфой же поднялся на ноги, снял с себя верхнюю одежду и накинул на плечи девушки. Нечего ей сейчас болеть. Ей нельзя было.

Конечно, простуда стояла не на первом месте в списке запрещенного для Грейнджер. Ей нельзя было есть жирные блюда, пить кофе, есть грибы, налетать на сладкое, спать на спине и животе.

Но больше всего его удивил ещё один запрет, который продиктовала ему сама девушка. Грейнджер нельзя было отказывать. Поэтому они часто ходили на прогулку. Периодически Малфою даже приходилось прогуливать свои последние уроки, которых у Грейнджер не было.

Но этот запрет был половиной беды. Она старалась таскаться вместе со своим мерзким рыжим котом. Она говорила, что общение с животными ей очень нужно. Он даже несколько раз предлагал ей использовать заклинание и превратить его в кота, чтобы она перестала мелькать с этим Живоглотом перед ним. Но Грейнджер лишь смеялась и говорила, что хорьком ему было лучше.

Малфой не обижался на это упоминание о прошлом. Ведь тогда было действительно смешно. Не считая того факта, конечно, что Грюм запустил его в штаны Крэббу. Но он всё же слегка улыбался, когда Гермиона смеялась с этой истории.

Ведь она больше не плакала и перестала его от себя отталкивать.

Глава 20

Гермиона чувствовала себя довольно прекрасно в тот вечер. За неделю до каникул начались контрольные, к которым она была готова достаточно хорошо. Сейчас же она корпела над эссе по Зельеварению для Гарри. Без неё он справиться не мог. Слава Богу, что Малфой её не напрягает домашним заданием. В общей гостиной было достаточно тихо, чтобы заниматься эссе. Все то и дело, что готовились к предстоящим контрольным, ведь знали, что могут не написать их даже на «Удовлетворительно».

Когда Грейнджер дописывала половину задания Гарри, юноша подошёл к ней. Слегка замялся, пока девушка дописывала последнее слово перед точкой.

— Гермиона, — тихо спросил он, когда она оторвалась от пергамента и посмотрела на него.

— Что? — так же тихо ответила она, улыбнувшись.

— Можешь помочь ещё одному человеку?

Гермиона слегка нахмурилась, не понимая, о ком он говорит. И только тогда Поттер отошёл в сторону. За его спиной стоял Рон. Он был слегка подавлен и чувствовал себя неловко. Они с ним не общались так долго, что Гермиона даже начала скучать за рыжим.

Уизли неловко почесал затылок, смотря куда-то в сторону, и шагнул в её сторону.

— Прости меня, — прошептал он, когда Гермиона встала из-за стола. Она видела, как ему было сложно всё это время. Ведь она была его другом, а он так долго обижался на неё.

Грейнджер неловко подошла к Рону чуть ближе и обняла его. Конечно, она простила его, ещё очень давно. Ведь он ничего не знает и не мог знать. Поэтому она тут же быстро отпрянула от него, чтобы не касаться слегка выпуклым животом к нему.

Рон облегчённо улыбнулся и внутри Гермионы всё потеплело. Наконец-то всё закончилось. Золотая Троица вновь вместе, она чувствует себя превосходно и все идет на лад. Всё становится чудесно. И прекрасно.

Когда со всеми эссе было покончено, Грейнджер наконец-то смогла отправиться в спальню, чтобы выспаться и быть бодрой завтра. В последнее время её стала напрягать эта суматоха. И она сильно уставала.

Не принимая в этот вечер душ, девушка скинула с себя форму, натянула пижаму и с облегчением нырнула под одеяло. Под ним она чувствовала себя защищенной. Как в объятиях Малфоя. Грейнджер мечтательно опустила руку к своему животу и слегка погладила кожу. У него это получается нежнее. Может это ей так кажется? В последнее время они с Малфоем стали много времени проводить вместе. Ей нравилось, как он её внимательно слушает, хоть иногда и уходит в свои мысли ненадолго. Она знала, что ему сейчас тоже нелегко. Ведь он понимает, что в Мэноре может произойти всё что угодно. Она тоже переживала, что всё пойдет не по плану и её хотят заманить в ловушку. Так, мысли, прочь, мне завтра на первый урок. Завтра ведь контрольная. Спокойно перевернулась на бок и, всё также положив ладонь на живот, девушка начала медленно засыпать.

Она проснулась ночью от странной режущей боли внизу живота. Сон настойчиво не хотел уходить, но этот дискомфорт не давал ей покоя. Голова слегка кружилась, но Грейнджер смахивала всё на сон. Нашарив на прикроватном столике свою палочку, девушка прошептала «Люмос» и посветила под одеяло. На белоснежной простыни были небольшие пятна крови. Что-то не так. Что-то с ребенком. Что-то случилось. Господи, но она ведь не готова.

Придерживая себя за живот, словно это могло спасти её от боли, девушка прикусила губу, чтобы не застонать, и постаралась подняться на ноги. Но тут же рухнула на колени. Было слишком больно, чтобы двигаться. Она судорожно сжимала край верха пижамы, зажмуривалась и пыталась не заплакать. Ей казалось, что её несколько раз проткнули ножом и повторяли это действие из раза в раз, углубляли лезвие всё глубже и глубже. Она была готова закричать от боли, но тогда она разбудит сестёр Патил.