Всё прекрасно. Всё чудесно - [31]

«Дорогая мама,

Со мной всё в порядке. Очень надеюсь, что в Мэноре тоже ничего не изменилось. Спешу тебя обрадовать или огорчить. Но от меня забеременела девушка. И знаешь, я нескончаемо счастлив. Прошу, не передавай это письмо отцу. Желательно, чтобы ты передала ему это известие другими словами. Не говори её имя, ведь я знаю, что ты уже догадалась, кто она. Просто поставь его в известность. И напиши мне ответ, стоит ли возвращаться в Мэнор на эти Рождественские каникулы. Очень надеюсь, что я смогу убедить С девушку приехать со мной[1].

С любовью,

Драко».

Она сжала этот пергамент тонкими пальцами. И по её щеке потекла едва заметная слеза. Она была счастлива за своего сына. И в то же время черти внутри неё царапали её нутро. Она не хотела, чтобы девушка родила от её сына. Не хотела. Но так отчаянно желала сыну счастья. Которое он не сможет обрести из-за Люциуса и проклятого пророчества.

Глава 14

Малфой написал матери тем же вечером. Он решил, что Гермионе нужно больше спать, чтобы побыстрее вернуться в прежнее состояние. Поэтому, когда Грейнджер уснула у него на плече, он дождался, пока она повернется на другой бок и отстранился. Хоть и не хотел. После сегодняшнего поцелуя, он не желал уходить. Не хотелось оставлять её одну в этих больших и сжимающихся стенах больничного крыла. Но сообщить матери о такой новости он был просто обязан. Он знал, что Нарцисса поймет его. Поддержит. Возможно, защитит Грейнджер от его же отца.

Он не знал будущую реакцию Люциуса на такое событие. Не думал, чем могло это всё закончится. Но, возможно, был готов к любым последствиям. Ведь рядом с ним была она. По пути в общую гостиную Слизерина он встретил МакГонагалл. Объяснил ей причину своего отсутствия на занятиях. Поджав губы, профессор просто кивнула ему и отпустила. Но попросила на следующий день вернуться к занятиям.

Малфой не знал, догадываются ли другие учителя, кроме МакГонагалл, о том, что Грейнджер беременна? Скорее всего, да, ведь они должны были обеспечивать ее безопасность в пределах Хогвартса.

После того, как письмо матери было отправлено, он не знал, стоило ли возвращаться к Грейнджер. Наверняка, к ней пришли гриффиндорцы, чтобы проведать и узнать о её состоянии. Ведь сегодня МакГонагалл разрешила всем её навещать. Господи, звучит так, как будто она — животное в зоопарке, которого только что привезли и выставили на показ жадной публике.

Было бы лучше, если бы он знал, что запрет ещё действует и он может попасть к ней в любое время, неважно, день это был или ночь. Без осуждений сторонних глаз пройти в больничное крыло и остаться рядом с ней.

Больше всего Малфой ждал именно ответа от матери. Но прекрасно понимал, что она не ответит до завтрашнего вечера. Поэтому, ему придется ждать. В очередной раз.

Он откинулся на спинку стула и бросил на стол перо, оставив несколько клякс на чистом пергаменте. Малфой не знал, как всё может обернуться после этого письма. Он прекрасно понимал, что мать найдет слова, чтобы сообщить такую новость Люциусу, но что-то не давало ему покоя.

Словно Драко что-то упускал. Очень важное. Но не мог понять что. Может, из-за того, что Грейнджер находится слишком далеко от него, подогревало его интуицию или шестое чувство.

— Сегодня здесь ночуешь? — спросил Забини, который сидел у Малфоя за спиной на своей кровати. Аристократ повернулся в его сторону, положил руки на спинку стула и облокотился подбородком на них.

— Да, скорее всего. К Грейнджер теперь не подобраться, — усмехнулся Драко.

— Ну, тогда у тебя есть прекрасная возможность сегодня ночью помолиться предо мной, — Блейз улыбнулся, похлопав себя по коленях ладонью.

— Я же уже сказал тебе спасибо, неужели я должен выполнить всё, что наобещал тебе?

— Обещание есть обещание, Малфой, — засмеялся Блейз. И Драко стало немного легче. Сначала поцелуй с Грейнджер, теперь вроде как он известил свою семью о её беременности, да и с Блейзом теперь он смог поговорить нормально, без криков и сцен. Как же он надеялся, что всё будет идти в том же русле. Что всё будет прекрасно. И чудесно.

* * *

Гермиона была рада видеть Гарри и Джинни, которые пришли навестить её вечером. Как бы там ни было, а скучать она ещё могла. Тем более, по гриффиндорцам.

Ребята принесли ей немного еды, которую они забрали со стола в Большом Зале, и сладостей из Сладкого Королевства. Гермиона в последнее время пристрастилась к ним, но пожирать сладкое килограммами ей не позволял ни желудок, ни мысль о том, что она может поправиться.

Джинни сказала, что если тянет на сладкое — значит будет девочка. Но Грейнджер лишь посмеялась. Она не верила ни в суеверия, ни в приметы, ни в пророчества. А уж тем более — в гадание Трелони. Но всё же возвращалась к её словам, когда Малфой был рядом. Она не могла понять свои чувства по отношению к нему. Возможно, Трелони была где-то и в чём-то права. С одной стороны она готова гнать его в шею подальше от себя, а с другой — притянуть и поцеловать. Как сегодня. Она не была разочарована от этого поцелуя. Нет.

Наоборот, она была рада ему. И если бы её поцеловал так кто-то другой, она была бы на седьмом небе от счастья. Она и была. Но, когда открыла глаза, всё вокруг как-то потухло. Ужасные мысли вновь проникли в её голову, отчеканивая, что он бывший Пожиратель и это же Малфой. Но остатки тепла и нежности, что ещё томились внутри неё, продолжали её греть до сих пор, словно прогоняли все бредовые умозаключения во тьму.