Все по-взрослому - [61]

— Всё хорошо, малышка, — заверил я её. Мы набирали высоту.

— Ты слегка позеленел, — тихо засмеялась она, и в её голосе были и нежность, и веселье.

Я понял, что сжимал свои шорты до побелевших костяшек. Я разжал ладони и стал рассматривать проносившуюся под нами землю. Слева прозвучал спокойный голос, и я поднял глаза на его прекрасную обладательницу.

— Думаю, пришло время увидеть Чарльстон таким, каким вижу его я.

Уверенно управляя самолётом, Элис с лёгкостью провела его над барьерными островами, одновременно указывая в окно и рассказывая мне то, что даже я, местный, не знал. Я смотрел на свой город с высоты птичьего полета и видел его совершенно другими глазами. Мне потребовалось совсем мало времени, чтобы понять, что Элис имела в виду. Вытащив из кармана телефон, я сделал несколько снимков болота и гавани. Затем сфотографировал утреннее солнце, которое поднималось из-за протянувшегося чуть более чем на три километра моста Артура Равенеля младшего.

— Просто невероятно, — заметил я, когда Элис снизила самолет, давая мне возможность рассмотреть много интересного. Полуостров казался меньше, и земля под нами выглядела скорее какой-то таинственной территорией, а не знакомым местом, где можно было путешествовать пешком, не рискуя потеряться.

— Элис… ух-ты!

Я не сводил глаз с города. Элис повела самолёт дальше вглубь полуострова и указала на дом Голландки, который был теперь не больше точки на радаре. Прилипнув к окну, я слушал её возбуждённый голос. Элис рассказывала о своём увлечении самолетами и том, что ей очень нравилась мысль, что нечто, казавшееся в своё время таким невозможным, сейчас стало реальным и повседневным. Ей нравилась мысль, что в начале дня она могла быть в одном месте и климатическом поясе, а в конце дня приземлиться в каком-нибудь другом, совершенно непохожем месте. Её увлечённость миром и его культурой подпитывали Элис так же, как и сам самолёт, давая возможность прочувствовать их вкус. В воздухе ей казалось, что она могла всё. Можно было покорить целый мир, и, она делала это, паря над ним. Я понимал, почему Элис так любила полёты. Когда исход игры зависел от моей руки, у меня было такое же чувство.

Шасси прикоснулись к асфальту слишком скоро. Элис умело приземлила самолёт и благополучно зарулила обратно в ангар.

Самолёт остановился и двигатель заглох. Я взглянул на Элис. Мы отстегнули ремни, и, несмотря на слабые протесты, я потянул девушку и усадил себе на колени.

Она смотрела на меня с широкой улыбкой и, казалось, чувствовала облегчение.

— Тебе понравилось.

— Мне очень понравилось, — сказал я уверенно. Я снова почувствовал, как к горлу подкатывал комок, а грудь становилась невероятно большой, будто наполнялась ею, Элис. С той же уверенностью я посмотрел на неё и, не задумываясь, выпалил: — Я доверяю тебе, Элис. Я никому на свете не верю, но тебе доверяю.

Я видел, как она приоткрыла свои идеальные губы, будто собиралась что-то сказать, но затем взглянула на меня с нежностью и передумала.

— Что?

— Ничего, я просто… знаю, что… тебе было тяжело сказать это вслух.

Я отрицательно покачал головой:

— Не тебе, уже нет.

— Почему?

— Потому что ты — самая невероятная, самая искренняя и самая прекрасная женщина. — Она опустила голову, и я поднял её подбородок так, чтобы мы смотрели друг другу в лицо. Я заключил её в объятия, и Элис крепко обняла меня в ответ. — Ты больше не одинока, Элис, и никогда больше не будешь одинока. Ты слишком хороша для мира вокруг. И ты слишком хороша для меня. — Её губы снова открылись, на лице появилось удивление, и по щеке тихо скатилась слеза. — Но я люблю тебя, и будь я проклят, если близко подпущу к тебе кого-нибудь.

Вместе с пониманием, что в будущем я не всегда смогу быть с ней рядом в нужный момент, пришло разочарование. Когда Элис почувствует себя перекати-полем и захочет стабильности — захочет, чтобы я был рядом, — возможно, такое будет не всегда возможно. Потому что Элис одинаково сильно жаждала приключений и хотела иметь настоящий, свой собственный дом. И в этом вопросе мы были с ней похожи.

Конечно, с моей стороны просить принять меня таким, как есть, и с тем временем, которое я мог дать, было эгоистично, но я хотел её так сильно, что даже не смог бы объяснить или выразить. Элис была очень сильной и такой способной. Временами она была настолько независима, что не верилось, что ей вообще кто-либо в этом мире нужен. Но она доверяла мне, она присматривала за мной, и когда мы были вместе, я чувствовал, что я был ей нужен. Элис имела всё то, что я хотел, но даже не надеялся найти в женщине. И когда она обняла меня за шею и с той же страстью и нежностью поцеловала, все сомнения исчезли. Это Элис. Это могла быть только Элис.

Глава 17

Элис: Ты веришь в Бога?

Рейф: А что?

Элис: Мне просто интересно.

Рейф: Давай поговорим об этом после секса.

Элис: После секса ты всегда засыпаешь.

Рейф: Точно.

Элис: Рейф!

Рейф: Да, я верю в Бога.

Элис: Спасибо.

Рейф: Что гуглишь?

Элис: Продолжительность жизни.

Рейф: Зачем?

Элис: Мне интересно. Муха-поденка живет меньше всех — всего один день. Так грустно.

Рейф: Ужасная трагедия.