Всё по порядку - [4]
— Необычная реплика, — сказал Одиссей. — Что же он имел в виду? И как получилось, что он говорящий?
— Говорить лебедь умел потому, — объяснил Харон, — что когда-то был прекрасным юношей. По-моему, это очевидно.
— Очевидно — если задумаешься, — сказал Одиссей. — А почему он все время говорил про молоко?
— Такова была его реакция на встречу с мелководьем. Видишь ли, лебеди очень своеобразно относятся к мелководью. Им неуютно и страшно на мелком месте, ведь там они не могут одновременно махать крыльями и грести лапами, а значит, не могут и взлететь. Для того чтобы взлететь, лебедю нужна глубина во весь его рост — от кончиков перепончатых лап до нежных белых перьев на затылке. Иначе им просто не вырваться из воды.
— А при чем тут молоко?
— Молоко приносила женщина, — объяснил Харон. — Она приходила к воде каждый день и приносила сосуд с молоком.
— Что это был за сосуд? — спросил Одиссей. Его всегда интересовали такие вот мелкие детали.
— Большая выдолбленная тыква с кривым узким горлышком. Женщина несла ее на одном бедре. Она очень хорошо смотрелась в такой позе, с выставленным бедром. Величественная молодая женщина. Можешь себе представить, какое впечатление ее выставленное бедро производило на деревенских парней.
— Каких парней? Я думал, там был только лебедь!
— Конечно же, там были и другие люди, — сказал Харон. — Просто я о них еще ничего не говорил. Не могу же я рассказывать про всех одновременно! Так на чем я остановился?
— На деревенских парнях, — напомнил ему Одиссей.
— Я помню. Очень милые были ребята. Обоим по восемнадцать. Приехали на лето к своему дядюшке-фермеру.
— А как их звали? — спросил Одиссей.
— Кастор и Поллукс.
— Похоже, я их знаю, — пробормотал Одиссей. — Они ведь как-то связаны с Еленой Троянской, верно?
Муза, взгляни благосклонно на наши усилья! Рты наши песней наполни и священным безумьем сердца. Ибо мы пытаемся ни больше ни меньше, как поднять один из великих вопросов и поговорить об Одиссее, об этом боге среди людей, о любопытном герое-человеке с его причудами, и недостатками, со всем тем плохим и хорошим, что в нем заложено. Вот кто сейчас занимает наши мысли, и мы уснем спокойно, если это все, что можно о нем сказать. Или лучше, пока стрела еще летит, продолжим наши рассуждения об Одиссее, герое множества удивительнейших историй. И сами попробуем рассказать о нем что-нибудь.
Одну из историй связывают с островом феакийцев. Именно там встретил Одиссей Навсикаю. Ничего из этого, правда, не вышло, но принцесса просто глаз не могла оторвать от высокого, похожего на бога героя стольких сражений. В легенде еще упомянуто, что Афина изменила внешность Одиссея в соответствии со своими божественными представлениями о красоте. Она сделала героя выше и придала его кудрям сходство с локонами самого Зевса-Олимпийца. Разгладила черты лица Одиссея, подровняла ему бороду, сделала массаж и растерла спину, чтобы быть уверенной, что он действительно выглядит хорошо.
Вы можете спросить: а о чем, собственно, думала богиня? Зачем ей понадобилось самолично заниматься подобными вещами? Но такова уж была Афина. Стоило Одиссею скрыться с ее глаз, и тут же она снова начинала беспокоиться: «Как он там, что с ним?» Друзья предупреждали ее. «Не дело, — говорили они, богине брать в любовники смертного. Хотя для некоторых это искушение и непреодолимо…»
— У тебя ведь были смертные любовники. Скажи мне, на что это похоже? спросила Афина у Афродиты.
— Это было чудесно, — ответила Афродита. — Хотя совсем не так, как с бессмертными. Ты можешь подумать, что боги — лучшие в мире любовники. Ведь бог способен заниматься всем, чем захочет, сколь угодно долго. На самом же деле боги слишком капризны и непостоянны. Они вообще никогда не пользуются своими исключительными возможностями или применяют их только для того, чтобы что-нибудь разрушить. Им лишь бы молниями кидаться!
И тогда Зевс, невидимый глазу богинь, бросил свое оружие, лег на землю у журчащего ручья в тени большого дерева и долго лежал там с открытыми глазами, мечтая. О чем? Все они так поступают, все боги. Даже Аполлон, которого просто немыслимо представить в бездействии, большую часть времени дремлет и мечтает. Откладывает сладкоголосую лиру — никто не сравнится с Аполлоном в игре на ней — и играет в своих грезах на инструменте доселе непридуманном. Знаете ли вы, что Аполлон многократно выигрывал музыкальные состязания? Однако в споре с Орфеем он признал себя побежденным.
— Играю я, как бог, то есть превосходно, — сказал Аполлон. — Но когда превосходно играет смертный, он привносит в музыку нечто такое, чего не может ни один бог. Возможно, это сознание неизбежной смерти. Оно заставляет ваше сердце биться сильнее, а музыку делает такой прекрасной, что словами этого уже не описать.
Воистину боги ослеплены человечеством. Глаза их постоянно прикованы к нашей бренной земле. Есть причины тому, что люди (за редкими исключениями вроде Геракла) не становятся богами. В каком-то смысле положение богов хуже. Не обладая даром смерти, человек и надеяться бы не мог достигнуть величия. Смерть — самое ценное из того, что у него есть. Ревнивые боги с удовольствием похитили бы этот дар, притворяясь, что совершают благодеяние, хотя на самом деле это просто грабеж. Бессмертие — для гор, а не для людей. И бог больше походит на облако, чем на человека. Богам надо прилагать очень много усилий, чтобы стать похожими на людей, — а большинство из них не любят себя утруждать. Только немногие, такие, как Аполлон, хотят развить свои божественные таланты и поднять их на новый уровень.
