Все по-настоящему - [36]
самого Джетта. Точнее, на его грудь.
56
Он по-прежнему меня обнимает. Каким-то образом ночью я подтянула руки под подбородок,
вцепившись в его майку. Ноги у меня такие теплые, что я почти горю. Штаны на мне задрались,
так что от колена и ниже мы соприкасаемся кожа к коже. У Джетта волосатые ноги, но ногам
парней такими и положено быть. Вот если бы они оказались безволосыми, тогда я бы
заволновалась. Очень медленно поворачиваю голову и вижу часть красного дракона,
пересекающего грудь Джетта. Его сердце бьется под моей ладонью, а грудь опадает и
вздымается. Это так завораживает. Ощущение, будто где-то на заднем фоне вот-вот заиграет
какая-нибудь отвратительная песенка о любви.
Джетт сопит и шевелится, притягивая меня ближе.
– Твои волосы приятно пахнут, – говорит он, и я чувствую его дыхание на своих пальцах.
– Доброе утро, – отзываюсь я, потому что именно это люди обычно говорят по утрам, даже
если оказываются в ситуации, в которой неизвестно как очутились.
– Как это произошло?
Это он, наверное, о том, как мы лежим.
– Понятия не имею.
Отпускаю его майку, а Джетт убирает свою руку, так что я могу немного откатиться назад и
посмотреть ему в лицо. У него слегка припухлые глаза, а волосы торчат во все стороны. Он
очаровательно взъерошен, и я надеюсь, что выгляжу точно так же, хотя и уверена, что это не
так.
– Какой интересный поворот событий, – замечает Джетт.
– Ага.
Пожалуйста, пусть у меня не будет запаха изо рта. Пожалуйста, пусть у меня не будет
запаха изо рта.
Мне хочется прикрыть рот, чтобы он ничего не унюхал, но нет никакой возможности это
сделать, так что просто отворачиваюсь и пялюсь в потолок. А еще закрываю рот. Джетт
подпирает голову рукой, и я чувствую на себе его взгляд.
– Прекрати, – прошу я, схватив одеяло и пытаясь натянуть его на голову.
Он не дает мне этого сделать.
– Почему?
Я что, правда должна объяснять?
– Потому что.
– Потому что почему?
О, то есть мы решили поиграть в повторюху-муху. У меня ощущение, будто мне снова три
года.
– Потому что это странно, и ненормально, и я стесняюсь.
А еще это заставляет вспомнить обо всех моих недостатках и о том, как бы мне хотелось,
чтобы в этот момент я была кем-то другим.
– Глупышка, – отвечает Джетт.
Он откидывается на подушку и потягивается, вытянув вверх руки. Я слышу, как
пощелкивают суставы в его плечах.
– Нам, наверное, пора подниматься. Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь позавтракать?
У меня тут, в общем-то, почти никакой еды.
– Звучит неплохо, – соглашаюсь я.
Черт, мне нужно встать первой, а так не хочется. Но я все же перекатываюсь на другой бок,
подтянув под себя ноги. Джетт следует за мной, положив руки мне на плечи. На секунду он
задерживает их там, а потом отпускает меня, и я опрометью бросаюсь в ванную, чтобы
привести себя в более-менее презентабельный вид.
Внедрить Джетта в мою жизнь удалось почти без проблем. Я думала, мне придется менять
расписание дня, от чего-то отказываться, идти на компромиссы, но такое ощущение, будто моя
жизнь изменилась, чтобы приспособиться к нему. Словно он должен был стать ее частью и
57
поэтому стал. Звучит странно, но я знаю Джетта всего ничего, а ощущение, словно он всегда
был в моей жизни. А еще я сохраняю всех журавликов, которые он для меня делает. Бумажные
птички живут в моем ящике для носков. По крайней мере, когда все это кончится, у меня
останутся они.
Нельзя сказать, что прямо совсем все гладко и без проблем. О, проблем как раз множество.
Однажды он чуть не вошел, когда я переодевалась, и я до жути боюсь сделать при нем что-
нибудь отвратительное, ну там, пукнуть или отрыгнуть. Мы просто к этому еще не готовы. Мне
кажется, для таких вещей требуется много времени, даже если вы друзья. А еще иногда по
утрам Джетт просыпается с кое-какой проблемкой, м-м, в штанах, но он отворачивается, и я
делаю вид, что ничего не заметила. Я просто не могу иметь с этим дело. Просто не могу.
Наша затея с Липовыми Отношениями, похоже, работает. Судя по всему, все на нее
купились, по крайней мере, пока никто ничего не заметил. Мы с Джеттом держимся за ручки,
дарим друг дружке обожающие взгляды, используем дурацкие прозвища, и часть меня от этого
тошнит, зато другая часть обожает все это и хочет, чтобы все было по-настоящему. Однако я
держу свои желания при себе и не позволяю себе слишком часто об этом думать, потому что
все это нереально. Я играю роль, и он играет роль – вот и все. Один месяц. Неделю мы уже
продержались, и все идет хорошо. Не могу я все испортить, желая того, что не могу получить.
– Все будет хорошо. По-моему, ты просто переучилась и сама себя накручиваешь. Ты что,
никогда ни по одному предмету ничего, кроме пятерок, не получала? – говорит Джетт.
Мы сидим в библиотеке, и я жутко нервничаю по поводу следующей контрольной.
Показываю ему язык.
– Да, получала.
Дважды. Один раз в школе и один – в колледже. И больше ни разу. Я делала все, чтобы этого
