Все отношения - [48]

- Я хотел бы видеть господина Романеску, - обратился я к приказчице.

Приятно улыбнувшись девица юркнула в боковую дверь и почти тотчас же в магазин вошел его владелец. Достаточно было одного взгляда, чтобы увидать, что это волевой, независимый в суждениях и опытный в делах человек. Он был высок, массивен, широкоплеч, у него были большие руки, посадка головы была чуть что не надменной. Серые внимательные глаза, густая брови, подстриженные, с проседью, усики. белый колпачок на голове не позволял определить, лыс он, или не лыс, а халат коммерсанта обтекал комфортабельное брюшко, отлично подхватывавшее его высокий рост. Ни в чем не походил он на того часовщика - старого ремесленника, которого я ожидал увидать, и который был бы в продолжении и моих часов, и того, как часы эти стали моей собственностью. Мне было неприятно. Мне так было неприятно, что я подумал: не уйти ли, не обратиться ли к другому мастеру?

- Чем могу служить? - спросил Романеску. Его спокойный голос совершенно соответствовал его облику.

Я слегка медлил с ответом. Водворилось молчание, и внезапно я услыхал, как тикают часы. Одни быстро, торопясь, другие важно, третьи тихо посмеиваясь или болтая глупости, четвертые с методической равномерностью. Взглянув в окно я увидал за стеклом подвижную сетку дождя, противоречившую яркости, сухости, блеску помещения.

{106} - В вашем магазине слышно, как течет время, - произнес я. - Это тиканье вас не утомляет?

- Нисколько. Я его не замечаю. Могу даже сказать, что я его совсем не замечаю.

- И не находите, что это похоже на возню каких-то насекомых? усмехнулся я.

- Никогда мне это не приходило в голову, - ответил он, любезно.

- Я скорей думал, что раз время - деньги, то время может быть товаром. Но торгую я часами, и даю время в виде бесплатного приложения.

Он слегка посмеялся и продолжал:

- Кому и как мои стрелки будут указывать час, когда надо вставить и идти на работу, или ложиться слать, кому подскажут, что надо спешить, или что времени еще много - меня не касается, не так ли? Когда мои часы разойдутся но комнатам и карманам, они начнут отсчитывать личные секунды и минуты. А здесь, пока они не проданы, они болтают, о чем хотят. Так что насчет возни насекомых...

- Вы поэт.

- В настоящее время я часовщик.

- Стало быть не всегда им были? - заметил я, не подумав, что он может счесть вопрос за неуместный.

Но он ответил попросту:

- Не всегда. Раньше я был банкиром. Но мне пришлось покинуть мое отечество из-за социально-политических неурядиц, которые меня разорили. Да и жизни моей там угрожала опасность. Заграницей я использовал познания, приобретенные в годы юности, когда из простого любопытства увлекался часовым механизмом. Тут я начал с очень скромной починочной мастерской. Потом мое дело разрослось.... И он, с очевидным удовлетворением, оглянул магазин. Я пояснил тогда, в чем заключается приведшее меня к нему дело.

- Хорошо, я приду осмотреть ваши часы, - сказал Романеску, - это меня интересует. И если окажется, что моего опыта не хватит, то у меня тут есть очень искусный старый мастер...

- Когда? - спросил я.

- Сегодня не могу. Завтра?

- Да, но не раньше семи вечера. Днем я очень занят, а присутствовать при экспертизе хочу непременно. Мои часы показывают не только часы и минуты, но дни, недели, годы, столетия. Мне кажется, что осмотрев их вы дадите интересные объяснения.

- Вы слишком любезны...

- Я пришлю за вами автомобиль. Значит до завтра вечером?

- Непременно.

Дождь продолжал идти. Торговка цветами, будка которой находилась как раз против двери магазина, куталась в черный резиновый плащ и старалась укрыться под брезентом, натянутым над букетами гвоздики, георгинов, папоротниками и шпажниками. Противоречие между яркими красками цветов и болезненным выражением ее лица было {107} подавляюще. К этому зрительному впечатлению присоединялось как бы эхо тиканья, неугомонно гнавшихся за минутами часов. В автомобиле я стал думать о веренице дел и вопросов, ожидавшей меня на фабрике и испытал род растерянности, похожей на ту в которой я, с некоторых пор, просыпался.

Но в бюро все пошло своим чередом.

Из-за дел время выглянуло лишь к одиннадцати и, в течение нескольких минут, я мог задуматься о том, как побаловать Доротею, когда она поправится. На моем блокноте значилось, что в половину двенадцатого меня ждут у присяжного стряпчего для обсуждения конкордата с одним из поставщиков сырья, объявившего себя несостоятельным. И уже снова звонил телефон: главный бухгалтер сообщал, что предъявленный им к оплате чек не обеспечен. Чек был довольно крупный и бухгалтер хотел со мной посоветоваться. Я попросил его зайти во мне. Только положил трубку стандардистка сообщила о приходе Зои. Я уже вставал, когда появился сияющий бухгалтер, чтобы сказать, что тотчас после нашего разговора его вызвал банк и уведомил о пополнении счета покупателя телеграфным переводом. Мы обменялись удовлетворенными улыбками и я пошел в приемную. Зоя подняла на меня то, что принято называть "умоляющим взором".

- Что вам угодно? - спросил я, сухо.

- Я вас прошу меня выслушать, - произнесла она дрожащими губами.