Все о мужских грехах - [9]

С этими словами я села в машину, и услышавший их водитель удивленно на меня уставился.

— Это я не тебе, — хмуро объяснила я и сказала: — Поехали по школам! Их тут поблизости аж три! Одна должна быть где-то совсем рядом, но я так и не поняла, где именно, так что ориентируйся сам.

— Легко! — заверил меня парень.

На деле оказалось, что это не так уж и легко, потому что он долго крутился по окрестным улицам, а потом, не выдержав, выругался сквозь зубы и достал из бардачка карту города. Но и с ней ему приходилось то и дело останавливаться и спрашивать прохожих, как ему проехать. По закону подлости нужная мне школа оказалась третьей, той самой, что находилась около завода, и я тут же поняла почему — рядом стояло здание детской поликлиники той медсанчасти, где работала Манана Георгиевна.

— Могла бы и раньше догадаться, дурища! — прошептала я в свой адрес сквозь зубы и тут же нашла себе оправдание: — Да в такой жаре мозги просто плавятся! Где уж им соображать!

Узнав у вахтерши, что в учительской на втором этаже должен кто-то быть, потому что ключ еще не сдали, я обрадовалась и быстро направилась туда. Изнывавшая там от жары женщина что-то писала, постоянно вытирая друг о друга потевшие ладони, и очень неохотно согласилась со мной побеседовать. Узнав, что она хорошо помнит Сандру, я без особых церемоний достала из кошелька и положила на стол сто долларов.

— Это мне? — изумленно спросила женщина.

— Да, если вы подробно ответите на мои вопросы, — подтвердила я.

— А что вы хотите узнать? — не отрывая взгляд от денег, спросила она.

— Все! — исчерпывающе ответила я и уточнила: — Все, что вы знаете! Фантазии мне не нужны! Главное же, что меня интересует, почему Нинуа уехали из Ростова.

— Не знаю, — расстроенно ответила учительница, решив, наверное, что денег ей теперь не видать. — Сандра у нас гордостью школы была. Круглая отличница! А танцевала как! У нас в городе был областной конкурс по бальным танцам, так она там первое место заняла! О ней даже в центральной прессе писали! — с гордостью заявила она. — У нас эта вырезка на стенде висела!

— В какой прессе? — насторожилась я.

— В «Комсомольской правде».

— В местном приложении? — уточнила я.

— Да нет! — махнула рукой женщина. — Я же сказала — в центральной.

— А когда был этот конкурс? — чуть не вскрикнула я.

— В 2004-м, в декабре, — недоуменно ответила она. — Как раз под Новый год!

— Спасибо огромное! — искренне сказала я. — Вы мне очень помогли! — и пододвинула по столу в ее сторону купюру.

— Чем? — удивилась учительница, не решаясь взять ее.

— Всем! — только и ответила я, поднимаясь, и, оставив ее удивляться дальше, почти бегом направилась к выходу.

При виде меня шофер завел мотор, но я отрицательно покачала на ходу головой и направилась в поликлинику, где спросила в регистратуре, как мне пройти к главврачу и давно ли он тут работает. Узнав, что с незапамятных времен, я бодрым шагом подошла к его кабинету и очень обрадовалась, увидев на табличке имя Шалва Луарсабович Лейба. Зная пристрастие южан к блондинкам (а я, между прочим, даже натуральная), я решила, что быстро и легко все выясню. Постучав, я вошла и, увидев в кресле за столом пожилого, полного и хмурого грузина, который неприязненно посмотрел на меня, сильно засомневалась, что он мне что-нибудь скажет, и оказалась права.

— Шалва Луарсабович! Скажите, пожалуйста, вы помните Манану Георгиевну Нинуа? — пустив в ход все свое обаяние, спросила я. — Она здесь у вас работала.

— Помню, — кивнул он.

— А почему она уволилась? — вкрадчиво поинтересовалась я.

— А почему вас это интересует? — вопросом на вопрос ответил он.

— По делу, — объяснила я.

— По какому делу? — уточнил он.

Поняв, что эта игра может продолжаться бесконечно, я устало сказала:

— Шалва Луарсабович! Я частный детектив и работаю по поручению своего клиента, который, можете мне поверить, не собирается причинять ни Манане Георгиевне, ни Сандре какое-нибудь зло. Наоборот, он стремится им помочь!

— Манана Георгиевна подала заявление по собственному желанию, и я его подписал, — наконец сказал он и демонстративно уткнулся в бумаги.

— Шалва Луарсабович! Последний вопрос, — просительным тоном сказала я, и он нехотя поднял на меня глаза. — Ее решение уволиться было внезапным?

Немного помолчав, он сказал только одно слово:

— Да!

— Но она хоть как-то его объяснила? — быстро спросила я.

— Это уже настоящий допрос, — недовольно сказал он.

— Умоляю, Шалва Луарсабович! Для меня это очень важно! — я даже руки на груди молитвенно сложила.

— Нет! — резко ответил он, а потом сухо добавил: — Извините, я очень занят.

Выйдя от него, я села в коридоре на стул и задумалась, где искать концы этой истории, если и в общежитии меня ждет провал. Из этого состояния меня вывел раздавшийся прямо над ухом старческий женский голос:

— Ты ждешь кого, дочка? Или ищешь? — Я подняла глаза и увидела около себя пожилую санитарку со шваброй и ведром. — А может, тебя наш главный чем обидел?

— Ну, не то чтобы обидел… — сказала я, помотав головой. — Но…

— Ты на него, дочка, не серчай! — попросила старушка. — Это он после отъезда Мананы такой стал, — и она, горестно вздохнув, махнула рукой.