Все о феях - [6]

– Мама, а принц какой из себя? – спрашивала Кэти. Мама морщила лоб и рассеянно моргала, она ведь тоже не сталкивалась с принцами.

– Он высокий, с золотыми волосами и в шляпе – вот такой, – подсказывала ей Кэти, – и с бакенбардами!

Кэти знала множество умных слов и разговаривала иногда совсем как взрослая.

– Продолжай, мама! – просила она. И мама продолжала:

– У него серые глаза и тонкие пальцы. И морщинки в уголках глаз, и грустная улыбка, и…

– И лошадь! – перебивала Кэти, хлопая в ладоши. И пририсовывала рядом с принцем лошадь на двух ногах. Лошадь была синей – ведь красный и жёлтый фломастеры были уже заняты.

– Он хорошо пахнет: немного кофе, немного парфюмом от «Эрмес», немного свежей рубашкой, – продолжала мама, – читает в метро и не носит перчатки.

– И еще он дарит цветы красивым девушкам, – шептала ей на ухо дочка и щекотно смеялась. Потом она зажмуривалась и изо всех сил старалась вообразить настоящего принца – но никак не получалось. Принцы получались кривоватенькими и никак не находили с мамой общего языка. Это вам не шутки – вообразить принца, никогда не видев ни одного даже издали.

– Мама, – однажды спросила Кэти, семеня следом за мамой к трамвайной остановке, – как ты думаешь, где живут принцы?

Мама чуть замедлила шаг и оглянулась по сторонам. Утренняя улица была полна народу: дворники, спешившие по делам прохожие, лицеисты, пытавшиеся купить сигареты, старичок, выгуливавший лохматую собаку, собака, лаявшая на воробьёв, мамы с детьми и даже один папа с близнецами, продавец газет с газетами, лоточница с пирожками, водитель трамвая – в жизнерадостной, суетливой толпе не было ни одного принца.

– Наверное, в Париже, – сказала мама, – принцы живут в Париже, где же ещё… – И вздохнула.

О-о, Кэти знала, что за город Париж! Мама ездила туда в командировку на целых пять дней и привезла ей оттуда красную юбку с воланом, шоколадку с миндальными орешками и карманную шарманку, с которой Кэти не расставалась. На ночь мама рассказывала Кэти, как по утрам город Париж погружается в густой, молочный туман, из которого выглядывает только кончик Эйфелевой башни. Парижский туман так сладко пахнет свежими круассанами и цветами, что хочется намазать его толстым слоем на хлеб и съесть, запивая утренним кофе.

– Мамочка, а давай представим, что мы живём в Париже, – прошептала Кэти маме на ушко. Они как раз зашли в трамвай и уселись на единственное свободное место – возле окна, сначала мама, а к ней на руки – Кэти. – Давай вообразим, что мы живём в Париже, вдвоём, в красивой маленькой комнате под самой крышей, которая как чердак, но не чердак.

– В мезонине.

– Да, в мезинине! А в окошке чтобы было много цветов, как будто мы настоящие принцессы. И чтобы внизу дома была кондитерская, и нам бесплатно дарили пирожные за то, что я такая милая маленькая девочка. И давай пусть у кондитера не будет детей, или давай пусть будут, но уже большие, поэтому он будет кормить меня шоколадом, как будто я ему родная.

– А что мы будем делать в Париже?

– Мы будем гулять. Мы тебе купим длинное бежевое пальто, как ты хотела осенью, и белый зонтик, а мне – фиолетовые сапожки, потому что в Париже часто идет дождь, ты сама говорила. Мы будем красиво гулять по набережной.

– Сены. Там, где букинисты продают открытки девятнадцатого века, а птичники торгуют клетками, – продолжила мама мечтательно.

– Мама, а что ещё делают принцессы в Париже?

«Ну вот, мы уже стали принцессами», – подумала мама, а вслух сказала:

– Ну-у-у-у… Они ходят в театр, как мы с тобой. Помнишь, мы ходили на «Щелкунчика» и ты потом ещё месяц просила купить тебе пуанты? Они приветливо здороваются с прохожими, кушают на ходу сливочные трубочки и покупают букетики фиалок.

– Нет, мы с тобой не станем ничего покупать, просто будем гулять, гулять и кушать сливочные трубочки. А потом нам встретится принц. На мосту. Там везде принцы, а этот будет принц на мосту, чтобы мы его узнали. Он будет смотреть на уток и звать его будут Жан-Франсуа. И у него не будет шарфа, пусть ему шарф ветром сдует, что ли. И он будет так смешно втягивать голову в плечи, совсем как ты, когда идёшь от метро к дому. И вообще ему будет холодно, будет хотеться уехать из Парижа в тёплые края и чая ему будет хотеться. Потому что, понимаешь, ему некому заварить чаю, он же одинокий принц. Хотя очень красивый, – добавила Кэти, мечтательно закатив глаза. – И я подойду к нему и протяну ему сливочную трубочку, надо будет только не надкусывать её, а то вдруг он откажется. И он скажет: «Какая милая девочка!» – а я скажу ему: «Вы тоже милый», – а потом скажу: «А вот моя мама», – и покажу на тебя. Только ты стой поодаль и делай вид, что всё это случайно, и не кричи мне: «Кэти, Кэти», – и не дёргай за руку.

– А он?

– А он сначала ничего не скажет, просто подумает, какая же ты красивая и что он тебя уже где-то видел. Принцам всегда кажется, что они всех уже где-то видели. А ты подумаешь, что у него серые глаза и нет перчаток. А я шепну ему: «Подарите ей фиалки, пожалуйста!», – и тут окажется, что у принца в кармане есть ма-а-аленький букет фиалок, и он, смущаясь, протянет его тебе. А потом он тебя поцелует.