«Всё не так, ребята…» Владимир Высоцкий в воспоминаниях друзей и коллег - [22]

Это было сказано жестко, спокойно, даже, мне показалось, с какой-то расстановкой слов, чтобы, видимо, было понятно, что это всерьез, а не просто очередная угроза.

Я вернулся домой. Володя вроде бы вполне оклемался, даже порозовел.

– Васёчек, Марина сказала, что ты в театр ездил, и что…

– Юрий Петрович сказал, что сегодня же издает приказ о твоем увольнении.

– А-а-а, – почти зарычал Володя. Он резко поднялся, подошел к столу, налил полстакана водки и выпил залпом. И вскоре опять отключился. Мы с Мариной вышли на кухню. Марина молча плакала. Моя мама стала ее утешать, гладя по голове, как ребенка.

– Надежда Петровна, – сквозь слезы еле слышно говорила Марина. – Он же себя погубит. Я просто в отчаянии, не знаю, что делать.

Марину моя мама сразу, как говорится, приняла. Помимо того что она просто само очарование, она была такая естественная, никакой «звездности» в ней никогда не наблюдалось, и в то же время аристократизм чувствовался во всем – в манере себя держать, в сдержанности суждений, в стиле одежды. И еще – в ней сразу угадывалась очень чуткая и широкая душа. Володя, казалось, светился весь от счастья, что с ним рядом такая женщина. А она действительно словно создавала вокруг удивительное умиротворение и радость. И моя мама почувствовала в Марине это редкое, истинно женское качество.

Вскоре Марина уехала, взяв с Володи слово, что он ляжет в больницу.

Его поместят в очень хорошую клинику, в отдельную палату со всеми удобствами. Я с Машей буду его навещать, и в одно из посещений он нам прочитает удивительную повесть про дельфинов – такой фантасмагорический ход, будто не мы наблюдаем и изучаем дельфинов, а они нас.

Выпишется из больницы он где-то в начале декабря, начнет играть все свои роли, в общем, всё наладится.

Новый, 1969 год мы будем встречать в мастерской у Федора Фивейского. К новогоднему вечеру он тоже напишет небольшой сценарий, в центре которого будет любовь Володи и Марины.

31 декабря у Володи был какой-то вечерний спектакль, который кончался поздно, поэтому встретить Марину в Шереметьеве он попросил Севу Абдулова. И вот уже половина двенадцатого, а их всё нет. Володя места себе не находил. Наконец без десяти двенадцать в дверях мастерской показываются Марина и Севочка.

…Было впечатление, что никого вокруг них не существует – Володя и Марина застыли в нескончаемом поцелуе и лишь с первым ударом курантов оторвались друг от друга и взяли бокалы.

Я вспоминаю: Федя в роли докладчика от общества по распространению политических и научных знаний рассказывает, как он собирается лепить фигуру популярного артиста Владимира Высоцкого, как для этого изучает его внешность (на подрамнике был помещен большой лист ватмана, а на этом листе – условный рисунок фигуры Володи по пояс) – какая у него мощная, мужская шея, какая накачанная мускулатура, какая мощная грудная клетка, в которой бьется очень учащенно его ранимое сердце (сердце было нарисовано в утрированно увеличенном размере), а бьется оно так потому, что… – здесь Федя разрывал ватманский лист в том месте, где было нарисовано сердце, и все видели большой портрет Марины во всю обложку журнала «Таймс»…

Эффект был обалденный. Марина была тронута до слез. В общем, получилась одна из самых запоминающихся встреч Нового года.

Через пару недель я вернулся в Магадан, и вскоре вышла моя первая книжка стихов, выпущенная местным книжным издательством, – «Звуковой барьер». Я был безумно счастлив. И тут же отправил по экземпляру маме, Володе и Эдику Филатьеву, моему приятелю, он сделал обо мне передачу по телевизору, и я стал получать письма со всего Советского Союза. Писали в основном девицы, восхищенные крутым поворотом в моей судьбе. Очень занятные письма, в некоторых даже были предложения руки и сердца.

А вскоре я получил письмо и от Нины Максимовны, мамы Володи.

«Дорогой Гарик!

Сегодня день твоего рождения, я это помню и сердечно поздравляю тебя. Желаю тебе крепкого здоровья, много радостей и успеха во всех твоих делах и затеях.

Пишу тебе под впечатлением телевизионной передачи о тебе. Она состоялась вчера, 1-го апреля, в эфире был журнал „Молодость“.

Я не могу тебе назвать фамилию ведущего, но он назвался твоим другом. (Передачу вел Эдик Филатьев. – И.К.) Передача была построена очень красиво, рассказывали о твоем творческом пути. ‹…›

Показывалась несколько раз твоя книжка „Звуковой барьер“, крупным планом показывали твою фотографию на книжке, и все время слышались прекрасные слова о тебе: „Сейчас Игорь снова в Магадане. Игорь поэт, журналист. И кто знает, может быть, через год на Шестом Всесоюзном совещании молодых писателей советскую поэзию будет представлять молодой поэт Игорь Кохановский“.

Как это приятно звучало, я тут же позвонила твоей маме, ее не было, и позвонила она мне в 12 часов ночи, я ей все рассказала, только, к сожалению, я уловила не всё, так как два раза скакала к телефону, но общее впечатление прекрасное. Волнующие слова ведущего, строки из многих твоих стихов, голос К.Шульженко, трогательный и мягкий, а на экране ты.

Очень радуюсь за тебя и поздравляю с успехом. И за маму твою я рада, ваш успех – наше счастье».