Все не так, как кажется - [72]

Ага, перебираясь к очередному раненому, мысленно поздравил себя. Выстрелы слышу, пусть и приглушенно. Не оглох. Пройдет.

С этим было совсем плохо. Уже синел, не способный дышать. Рана в горле. Дыхательные пути выше гортани заблокированы. Терять особо нечего, шансов на выживание без вмешательства ноль. И пытающийся закрыть дырку платком приятель только делает хуже. Он и сам смотрится жутко – кровавая маска на лице, но это, похоже, просто лоб ободранный кровоточит. Череп крепкий, выдержал.

– Не мешай, – потребовал я, отталкивая. – Я врач.

Без диплома, ага. Но какая сейчас разница.

– Держи его, чтоб не дергался.

Если без трахеотомии – загнется через пару минут с гарантией.

Обычным перочинным ножиком делается разрез, в трахею заталкивается подобранная на полу курительная трубка, благо понтовая и длинная. Закрепляется все тем же скотчем, чтоб не шевелилась. Хрип умирающего сменяется шипением проходящего через трубку воздуха, и в глазах появляется осмысленность.

– Говорить нельзя! – предупредил я поспешно. – Может выпасть.

Конечно, гигиеной здесь и не пахнет, запросто можно занести какую-нибудь гадость, но на то существуют больницы и антибиотики. В нормальной операционной от пятнадцати до тридцати минут с наркозом и вытирающими пот со лба хирурга медсестрами. Кстати, мне бы не доверили самостоятельно резать, недостаточно квалификации. За сколько справился? Черт, совсем ощущение времени выбило. Недолго.

У входа – ничего нового, трупов не добавилось, зато у кухни валяются уже трое чужих покойников. Не удивлюсь, если Сантехник и этих урыл.

В выбитую дверь ресторана видна улица, и там азартно палят снаружи, не решаясь сунуться вторично. Хорошо, что у ресторана нет больших стеклянных окон, а то бы давно всех кончили. Где эта полиция, когда она реально нужна?

Сантехник что-то говорит, протягивая револьвер. Не настолько разбираюсь в марках, мне пистолеты привычнее, но беру охотно. Когда в руках есть нечто стреляющее, чувствуешь себя увереннее. В любой обстановке. Даже нынешней.

– Не слышу, – показал на уши.

– Уходить надо, – донеслось до меня как в наушниках, притом он явно орал. – Щас гранату кинут и добивать пойдут.

– Его нельзя нести, – показал я на раненого. – Помрет.

– С нас и Лео хватит, – крикнул Сантехник, меняя магазин. – Он сам идти не сможет.

– Прикрою, – сказал приятель раненого, сбрасывая испачканный пиджак и доставая из прежде скрытой кобуры кольт тысяча девятьсот одиннадцатого года. Рубаха расстегнута до пупа и грудь синяя от набитых картинок.

Человек с трубкой нечто промычал и резко показал на зал рукой. Теперь, когда он чуток оклемался, я его признал. Сидел рядом с Малышом. Видать, реально фартовые, уцелели. Почти. Левой рукой помощник двигал нехорошо, снимая пиджак. Похоже, прилетело тоже, но это можно и потом.

Мой клиент снова показал на зал, на меня и что-то странное сложил из пальцев.

– Сделаю, – сказал татуированный.

Сантехник нечто быстро сказал, но негромко. Я ничего не услышал. Зато остальное вполне дошло.

Лео подняли, и он, цепляясь за меня, прыгает в сторону хода на кухню. Впереди почти бежит Сантехник, не обращая внимания на ползающих и умирающих. Позади нас прикрывает варнак. Поднятая рука – и мы с Лео останавливаемся. Эти двое слаженно врываются в дверь, прикрывая друг друга. Звучит выстрел, затем еще один.

– Можно! – донеслось до меня.

Ковыляем на пару, я тащу Лео почти на себе. Обслугу с частной вечеринки отпустили заранее. Кому требуются на сходке чужие люди? Лишних покойников нет. В коридорчике – кровавый след, у стенки сидит очередной тип с автоматом, на этот раз – с французским МАТ-49, до сих пор используемым в колониях, и с простреленной головой. Контрольный выстрел. Вряд ли он успел дернуться. Там добрый литр крови уже натек, подстрелили еще при попытке штурма. Второй мертвец смутно знаком. Охранник из наших. Его застрелили тихо, без глушителя не обошлось. Значит, знал убийцу, и тот уже впустил остальных. Железную дверь мои соратники закрыли на засов, теперь не войти. Соваться во двор они явно не хотят. Нападавшие вошли отсюда, и там еще кто-то может находиться. Сунемся – и перестреляют из автоматов.

– Свои! – крикнули из зала.

– Входи, – держа дверь на прицеле, ответил фартовый. – Руки на виду держи.

Вроде лучше слышать стал. Восстанавливаюсь. Или это они так громко?

Внутрь проскальзывает живой и здоровый Акула, показательно держа пустые руки перед собой. Немецкий парабеллум торчит за поясом. Здесь не ошибешься, уж больно характерный вид. Любитель традиций пользуется старинным и проверенным оружием. За ним – еще один, смутно знакомый. Из каковских будет, не помню. Этот держится за бок, неумело наложенная повязка пропиталась красным.

– Держи Лео, Василий Сергеевич, – попросил я.

– Не проще положить? – знакомым брюзгливым тоном спросил Акула. – Нам тут сидеть долго.

– Заткнись и держи, – прорычал Сантехник, ныряя зачем-то в подсобку.

На удивление, «нищий» послушался.

С грохотом вылетают ведра и прочие предметы для наведения чистоты. Затем Сантехник бьет ногой со всей дури в стенку. И еще раз. Бетон внезапно проламывается, оказываясь картонным щитом, прикрывающим дыру. С той стороны должен быть другой дом. Причем угловой, и выход из него – на соседнюю улицу.