Все не так, как кажется - [51]

Когда вошел знакомый следователь, мне стало кисло. Бесконечные повторяющиеся вопросы продолжались до самой темноты. Все же не каждый день на улицах Москвы стреляют, а уж когда начинают, практически всегда хорошо известно, кто и зачем. И в кого. Я в этом смысле был чист полностью и кристально. Родство к делу не пришьешь, а ни по каким учетам не проходил и под следствием не находился. Тем подозрительней смотрелась дикая история. Видимо, дело пошло наверх и где-то всплыло прежнее.

На этот раз Виктор Павлович был в мундире и взирал на меня с крайне официальным выражением сурового лица. Занял место моментально исчезнувшего квартального и молча уставился на меня тяжелым взглядом. За последнее время таких здесь в кабинете побывал добрый десяток. Половина сверлила рентгеном, вторая угрожала, и все изображали отсутствующие глубокие знания, утверждая, что им все известно. Жалко было в основном Катю, которую долго мурыжили в соседнем помещении. К нашему общему удовлетворению, она успокоилась и стойко придерживалась версий «ничего не знаю» и «ах, я так испугалась». Думаю, и без подсказки догадалась бы наивно хлопать ресницами и заливаться слезами. На самом деле она давно развлекалась и изображала страсти на публику, требуя допустить до своего парня и обещая позвонить адвокату.

Чем хорошо иметь талант – при желании можно общаться и не лицом к лицу. Конечно, не в глухих стенах. Но мы друг друга хорошо чувствовали, и можно было послать волну одобрения. Пока доводить до «я буду говорить только в присутствии юриста» не хотелось. В принципе, телефончик имелся, но попутно засветил бы связь с Артемовскими. А это на данном этапе лишнее. Кроме всего прочего, нет уверенности, что происшествие не имеет отношения к Вадиму. Не верится, иначе обязательно бы вызвали на разборку, однако чем черт не шутит. И тогда я отдаю себя в руки их человека, которому ничего не стоит вместо помощи устроить встречу с уркой с ножиком в обезьяннике. Сунут перо в печень ночью, и никакое ОБО не поможет.

Мне и так нечего предъявить было. Я жертва и страдаю от полицейского произвола безвинно. Пусть докажут иное.

– Итак, – произнес с отвращением Виктор Павлович, устав тянуть паузу. – Второй раз встречаемся при сомнительных обстоятельствах.

– Меня схватили над хладным телом с окровавленными руками или некто попытался застрелить именно меня? – требую гневно. – Чего вы добиваетесь?

– Например, объяснения случившегося.

– У меня отсутствует ответ. Единственное, что приходит в голову, есть некая связь с убийством сестры.

Он машинально кивнул с задумчивым видом. Не настолько я идиот, чтобы не сопоставить или поверить в случайность. И раз уж он здесь, неминуемо кто-то в прокуратуре пришел к схожему выводу. Не думал, что так быстро сопоставят происшествия. Кажется, полиция не лаптем щи хлебает, а это может стать опасным. Как бы не истек мой срок проживания в России. В пристальном пригляде со стороны государственных органов не нуждаюсь абсолютно. Странно, но про связи с Артемовскими не спрашивали. Неужели не знают? Тогда вскоре снова поволокут на допрос.

– Я ведь еще тогда сказал, что могли искать нечто.

Он посмотрел с профессиональным превосходством, как смотрит огромный породистый пес на лающую мелкую дворнягу. Подсовывать мотив следователю – нормальное явление со стороны замешанного в преступлении. И, судя по отрывочным образам в его башке, я себе же сделал хуже попыткой подтолкнуть. Он мной всерьез заинтересовался, и это плохо. Правда, ничего толком следователь не нарыл, и это хорошо. А что он мог, если я и сам в глубоком недоумении?

– Так что ты кинул в машину? – небрежно спросил он.

– А мы уже на «ты»?

– О, если дело в этом, – подчеркнуто иронично согласился следователь, – то что вы, господин Мироев, так удачно забросили в окно «Руссобалта»?

– Ничего, – ответил устало. – Могу повторить это в сто первый раз. Сто – высказал вашим предшественникам в погонах и без оных. Ни-че-го, – произнес раздельно. – Неприятно такое говорить, но я настолько растерялся, что даже не попытался отпрыгнуть в сторону. Натуральный ступор напал. Все-таки со мной такое впервые, и удовольствия это не доставило. Притом на улице торчали люди и должны были это видеть. А самая дубовая экспертиза показала бы, что конкретно рвануло: граната у одного из этих типов, упавшая под ноги, или бензобак от попавшей в него пули. Правда, я не стрелял, и это, опять же, должны были показать свидетели.

– Не граната. Безоболочечное взрывное устройство тротиловым эквивалентом больше половины килограмма без поражающих элементов. Вообще остатков нет. – В голосе прорвалось раздражение.

А в мыслях появился заряд от совершенно секретного реактивного огнемета, еще не поставленного на вооружение и проходящего испытания на полигоне. Теперь в происшествии будут замешаны еще и военные контрразведчики. Одно приятно, пришить мне таскание в кармане секретного снаряда вряд ли удастся. Меня сроду рядом не стояло с военными. А Катю надо обрадовать: не каждая приличная девушка обладает тактико-техническими свойствами гранатомета. Может собою гордиться.