Всё началось в Казани - [9]

- То-то я гляжу, что ни хрена она в технике не разбирается. Сегодня с трудом вбивал в ее головку назначение каждого узла системы регенерации.

- Ей это и не нужно.

- Да, хорошенького партнера мне прислали.

- Ты прав. Фигурка у нее, что надо.

- Ты хочешь, что бы я тебе сделал лестный комплемент?

- Хочу.

- Ты самая... самая...

- Вот именно.

Ленка улыбается.

Машину заводят в климатическую камеру, ее выхлопные решетки накрывают металлическими кожухами и делают отводы из камеры наружу. Топлива заливается под завязку.

В танк затаскивается масса дополнительных приборов. Везде устанавливаются датчики и телекамеры, приволокли коробки с пробирками и растворами. Рита как влезла, так сразу заявила.

- Я размещаюсь на месте водителя.

- Нет. В башне твое место. Мне необходимо заряжать аккумуляторы.

- А как мы будем ходить в туалет?

- За мной будет алюминиевая дверца.

- Вонять наверно здесь будет, но бог с ним.

Наконец наступил день испытаний. Нас герметично закупоривают и мы остаемся с Ритой вдвоем. В динамике голос Ирины.

- Все ваши разговоры записываются, выборочно записываются ваши действия на видео- пленку. С внешним миром связь отключается. До встречи.

Половина нравоучений для меня.

- Рита, - говорю ей, - электроэнергию береги.

- Хорошо. Но я здесь взяла несколько книжек, наверно удастся почитать?

- Не знаю.

- Саша, сейчас поднимись, я возьму у тебя кровь на анализ.

- Иду.

Рита берет у меня кровь, а я записываю первые данные в журнал испытаний.

Итак начинается имитация атомного взрыва. Сейчас в камере дадут тепло. Танк прогревается часа три и температура достигает до 40 градусов. Я включаю калориферы и вижу по стрелкам приборов, как они бешено сжирают электроэнергию. Температура все равно прочно стоит на 40. Дышать практически тяжело.

- Рита, ты как себя чувствуешь?

- Я разделась.

Пожалуй я сделаю тоже. В одних трусах сижу в кресле водителя и мучительно думаю, когда врубать двигатель. Если я посажу аккумуляторы, двигателя не завести.

- Рита, одень наушники.

- Что ты будешь делать?

- Я включаю двигатель.

- Боже мой, разве без этого нельзя.

- Не разговаривай, давай одевай.

Включаю стартер и нудный вой нарушает тишину, стрелки падают на нуль и вдруг все наполняется грохотом. Двигатель завелся. Теперь устанавливаю режим и начинаю наблюдать, как противная стрелка медленно ползет к циферке 24. От включенного двигателя температура поднялась еще на два градуса. Весь истекаю потом. Наконец стрелка достигла цели и я останавливаю движок. Дикая тишина стоит вокруг.

- Слава богу, - раздается голос Риты.

- Если не хочешь повторения, береги энергию.

- Теперь поняла.

Первым вылетел калорифер, он не выдержал нагрузки и заткнулся. Всего их два. Один в башне, другой рядом со мной, прекратил работать башенный.

- Рита, сейчас повысится температура, рядом с тобой испортился калорифер. Я ползу к тебе, его необходимо исправить.

- Ползи. Я вся истекаю от жары.

Винтом проползаю в башню и обалдеваю... Рита без одежды, без трусиков и бюстгальтера, как тряпка повисла в кресле командира. В полу мрачном свете от маленькой лампочки ее тело блестит каплями пота и жира. Маленькие груди чуть свисали и на конце нераспустившегося соска висела капля пота. Я добираюсь до коробки калорифера, включаю переноску и начинаю снимать крышку. По моей спине прошлась Ритина рука.

- Не мешай.

Но рука упорно бродит по спине. Отвинчиваю последний винт и снимаю крышку. Так и есть выбило предохранитель. Вставляю новый предохранитель, а Ритина рука не перестает обследовать мое тело. Калорифер зашумел, а я почувствовал что от дикой жары начинает кружиться голова. С трудом, переползаю на свое место и расслабляюсь. Наконец пересиливаю себя и заношу все данные в журнал.

Второй день дикая жара. Впадаем в спячку и контролируем электроэнергию. Это единственный источник жизни, который все время необходимо поддерживать включением двигателя. Иногда Рита спускается в туалет и потом ее с трудом проталкиваю вверх в башню, настолько она ослабла. Она ни чем не прикрывается и мне жутко от того, что нас снимают на камеру.

На третий день программа меняется, мы переходим на низкие температуры. Соответственно на нас начинают нарастать одежда. Рита уже не заигрывает со мной, она делает свои анализы и все больше и больше кутается в запасные кофты и брюки. Наконец снаружи, минус 30, все, что может дать камера. У нас чуть потеплее, с началом холодов, голые стенки танка сначала плачут, а потом покрываются инеем. И тут не выдерживает система регенерации не приспособленная к таким условиям. Сначала стало трудно дышать и тревожный голос Риты сообщил.

- Саша, количество кислорода упало.

Я полез в прибор и ахнул, резиновая мембрана от холода лопнула и соответственно клапан не мог отжаться без давления кислорода. Выдрал из журнала испытаний лист и поддев клапан отверткой, впихиваю угол листа в зазор. Зашипел кислород.

- Рита сколько процентов кислорода?

- Стрелка движется..., сейчас.

Это, сейчас, длилось сорок минут. Наконец она сообщила.

- Выше нормы на два процента.

Только бы не переборщить, - мелькнула мысль, - иначе мы окосеем, а пьяные черт знает, что можем натворить.