Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - [11]

В эпоху создания Софоклом трагедий уклад жизни в Афинах претерпевал серьезные изменения. Новые демократические идеи таили в себе угрозу для греческой аристократии, в особенности же ее пугали утверждения софистов о том, что добродетель — качество не врожденное, а приобретенное. Софисты были признанными авторитетами в области риторики и аргументации, однако их учение отличалось противоречивостью. Именно софисты первыми сформулировали идею о возможности продвижения по социальной лестнице. Их противники забили тревогу: как им казалось, такие ораторы «могли превратить слабейший аргумент в самый основательный». В дебатах, развернувшихся в то время в Афинах, горячо обсуждались такие понятия, как ложь, мошенничество и истина. Это оказало влияние и на литературу того периода — поразительно, но персонажи большинства написанных в то время трагедий обманывают друг друга или представляют самих себя не теми, кем в действительности являются.

Сейчас мы воспринимаем Одиссея как героя, однако в период создания великих греческих трагедий его считали хитрецом и обманщиком, а сравнение с этим персонажем считалось весьма нелестным. Не стоит забывать, что понятия чести, искренности и достоинства менялись в зависимости от эпохи. Средневековым рыцарям обманные маневры тоже были не по душе, а после шведско-норвежской войны 1808-1809 годов норвежцев обвинили в нечестном ведении боя, потому что солдаты арктической диверсионно-разведывательной роты были в зеленой униформе. А разве можно вести честный бой с врагом, которого на фоне листвы не разглядишь?

Женские приемчики

Во время Второй мировой войны среди военных по-прежнему находились те, кто считал использование камуфляжа недостойным. В 1941 году Министерство государственной безопасности Австралии поручило разработку камуфляжа зоологу Уильяму Джону Дэйкину. Однако военные отказывались выполнять его рекомендации и препятствовали его работе. Будучи зоологом, Дэйкин был убежден, что солдатам надо учиться у животных. Он предложил, в частности, последовать примеру крабов, которые прикрывают свой панцирь водорослями, и использовать для маскировки ветки деревьев и листву. Но, как верно подметила искусствовед Энн Элиас, «самооценка военных зачастую зависела от их убеждения в господстве человека над животными».

В те времена многие представители армии считали камуфляж орудием слабых, уловкой, подобной тем, к которым прибегают женщины. Вдобавок ко всему, за камуфляжем успела закрепиться дурная слава: слово «камуфляж» широко использовалось французскими преступниками, скрывавшимися от полиции. Усугубило ситуацию и то, что над камуфляжем работали художники из самых разных уголков мира, а военные считали представителей этой профессии недостаточно мужественными. Впоследствии камуфляжисты в шутку стали называли себя «камуфляжными цветочками».

В какие бы войска ни попадали военные, работавшие над маскировкой и камуфляжем, они повсюду встречали недоверие и нежелание сотрудничать. Довольно долгое время они не имели права на ношение собственной униформы и ходили в штатском, чувствуя себя среди одетых в зеленое военных белыми воронами. Весьма печальная участь для тех, чьей целью было научить окружающих маскировке... Камуфляжисты постарались переубедить генералов, внушая им, что камуфляж — не только для слабаков, а обманные маневры особенно важны во время наступления: чем сильнее противник сбит с толку, тем он уязвимее. Чтобы подчеркнуть агрессивный потенциал камуфляжа, они поместили на свою эмблему изображение тигра, и, когда им наконец разрешили надеть военную униформу, эту эмблему они нашили на предплечье. Изображение тигра на плакатах сопровождалось емким девизом: «Тигр прячется, чтобы напасть!».

Несмотря на то что австралийские военные соглашались на маскировку с видимой неохотой, при необходимости они прекрасно научились использовать камуфляж. Вспомним, например, «Операцию Хэкни», один из самых удачных обманных маневров в истории войны, о котором Дэйкин и его коллеги даже не подозревали. В 1943 году японские войска покинули остров Гуденаф, и австралийцы, опасавшиеся возвращения японцев, провели широкомасштабную операцию, целью которой было создать видимость, что на острове располагается австралийский военный отряд. Там разместили муляжи пушек, манекены солдат и отстроили макет форта, а по радио неоднократно передавали сообщения, якобы адресованные находящимся на острове военным. Для убедительности в форте даже соорудили прачечную и походную кухню. Фальшивые пушки по традиции затянули маскировочной сеткой — ровно настолько, чтобы их можно было обнаружить.

Руководители «Операции Хэкни», подозревавшие о существовании на территории Австралии двойных агентов, провели операцию в строгой секретности, сведения о ней не обнародовались. Военные отчеты свидетельствуют о том, что по мере ее проведения недоверие к камуфляжу рассеивалось. Офицеры сообщили солдатам, что эта операция представляет собой новый шаг в истории австралийской армии. В одном из представленных рапортов сообщалось: «Солдаты работали над элементами маскировки с особым интересом и неподдельным удовольствием. В одной из палаток, например, манекен сидел у стены с книгой в руках. На улице стоял грузовик, и один манекен сидел на водительском сиденье, а другой — возле машины, привалившись к дверце, причем его поза издалека выдавала австралийца».