Все мужчины её жизни - [12]

Пока я делилась с коллегами новостью о том, что у Балагуры и Лихоборского родился сын (причем самой бурной реакция оказалась именно у Графовой, которая Полину в глаза не видела, а мужчины всего лишь пожали плечами: дескать, ну и что, ничего особенного, рады за Полю, надо бы позвонить), сам виновник торжества успел каким-то своим известием сильно озадачить Талова.

Теперь они уже оба спустились вниз. Миша быстро шел впереди, сосредоточенно сведя брови, и, не поворачивая головы, слушал, что ему говорит идущий следом Всеволод.

А говорил он, собственно, следующее:

– Так что, если Клюев сорвет нам поставки, мы фактически банкроты! Не мне тебе рассказывать, Мишаня. Ты в цифрах сам, не хуже моего разбираешься.

Возле двери Миша пропустил друга вперед, и они скрылись из виду. А дурная Ладка сделала им в спину жест, будто потрогала руками что-то мягкое:

– М-м, киска Талов! Как я обожаю этого мена!

Бестолковая. Она даже не поняла, что у мужиков война началась.

Это ведь только здесь Миша был боссом. А в фармацевтической компании Лихоборского он работал финансовым директором. И теперь, судя по всему, друзья влипли в какие-то очень большие неприятности!

Вечером мы с Ладкой поехали в ЦДХ на ее новенькой иномарке, взятой в кредит.

Был самый час пик, и на Садовом кольце мы угодили в жуткую пробку. Передвигались короткими марш-бросками. Но большей частью простаивали в ожидании. Графова ужасно бесилась, крыла матом каждого встречного-поперечного. Я от нечего делать уже и подкрасилась, и покурила. Вдруг вижу, Ладка ни с того ни с сего ставит машину на ручной тормоз, вылезает и направляется куда-то против потока.

Я стала в зеркальце за ней наблюдать.

Ладка зло так, размашисто подходит к идущей за нами машине. Распахивает дверцу водителя и начинает ему что-то выговаривать. Водитель дверцу свою закрывает, а Ладка опять ее – дерг! И давай несчастного драйвера ногой охаживать! Мама дорогая!..

– За что ты его так? – спросила я, когда агрессорша с удовлетворенным видом влезла в салон – одернула куртку, дунула на челку, – и мы тронулись.

– А че он мне в жопу въезжает? Раз въехал! Два въехал! Я ему говорю, а он мне: пошла, типа, коза, отсюда! – И добавила с особой ненавистью: – Сидит там такой пристегнутый!

Утешало в этой истории только одно. Возможно, на сегодня выплеска энергии Графовой хватит, и мне не придется краснеть за нее перед администрацией ЦДХ.

Оказалось, выставку устраивал довольно известный художник (даже я при всем своем равнодушии к живописи где-то слышала его имя). Он представлял здесь свои лучшие работы. А в качестве специальных гостей на выставку были приглашены десяток-другой его натурщиков и натурщиц. Так, чтобы если кто-то не насмотрелся на них по телевизору, мог запросто сделать это теперь. А заодно уж, при желании, сравнить сходство портретов с оригиналами.

Разумеется, к этим приглашенным не относились ни мы с Ладкой, ни сотни других таких же зевак, плотно облепивших служебный вход ЦДХ. По расчищенной от зевак дорожке то и дело проходили какие-то элегантно одетые люди, которых встречали бурными, продолжительными овациями. Угадать, кто есть кто, с нашего расстояния было практически невозможно. А пробиться поближе к металлическим заграждениям оказалось невозможно вдвойне. Я различала только представителей прессы, наскакивающих один на другого и тычущих в нос охранникам свои аккредитационные карты. Ладка же и вовсе утратила к мероприятию интерес, когда поняла, что приобщиться к прекрасному сегодня никак не получится.

– Ну, что, делаем ноги отсюда? – сказала она мне. И вдруг, зорко всмотревшись куда-то вдаль, как заорет: – Ах, ты, козлина вонючая!

Не успела я и глазом моргнуть, как она уже куда-то неслась.

– Ладка, ты куда? – растерянно крикнула я вдогонку.

Она не ответила. Перескочив через лужу, нагнала какого-то парня и рывком развернула его к себе. А потом как размахнется да как звезданет ему в глаз кулаком!

С парня слетела кепка, он схватился за глаз. А ненормальная Ладка уже лезла к нему целоваться. Он, офигев, постоял-постоял и понемногу тоже стал входить во вкус. Притянул ее к себе, весь извернулся как шланг, отклоняя Ладку назад.

Глядя на эту сцену, я решила, что пора тактично удалиться. Наверняка это тот самый хмырь, из-за которого Графова сначала жила в школе, а потом работала в таксопарке. Ну да не мне ее судить. Сама разберется, как с ним поступать. До Крымского моста, в общем-то, здесь рукой подать.

Только я было двинулась к выходу, как меня остановил Ладкин вопль:

– Стой, Чижова! Куда?

Она уже шагала в мою сторону, таща за собой своего молодого проходимца.

– Знакомься! Это Виталик. Тот самый.

– Я уже поняла.

– А это Ирина.

– Очень приятно, – ответил мне Ладкин избранник, имеющий неоспоримое сходство с Дмитрием Харатьяном, при условии что на того надели бы стриженный ежиком рыжий парик и вкатали бы в глаз.

– Слышь, Ирка! Виталик предлагает к нему сейчас забуриться! У него большая хата. Мелкую мою захватим. Посидим, водку попьем.

– Ни-ни-ни! – замахала я руками. – Это вы как-нибудь без меня организуйте! Я уже давно отошла от квартирных вариантов.