Все меняется - [21]

– Знаю, – ответила она. – Знаю, что есть.

Молодежь

– Понимаю, это расхожее оправдание, но моя бабушка действительно умерла, и я в самом деле хочу поехать к ней на похороны.

Редактор окинула его недоверчивым взглядом.

– Невилл, насколько я помню, за последний год у тебя уже несколько раз умирали бабушки.

– Да, но это по-настоящему. – Он обворожительно улыбнулся. На нем был черный бархатный, изрядно заношенный пиджак, белая рубашка с расстегнутым воротом, вельветовые, некогда черные брюки и теннисные туфли. – Время от времени каждого из нас настигает реальная жизнь. Или, полагаю, смерть, – добавил он. При этом он смотрел в пол, а договорив, поднял глаза на нее. Выглядит он, думала она, точь-в-точь каким воображаешь себе какого-нибудь поэта, если ни разу их не встречал, но при этом он на удивление практичен, взыскателен и хорош в своем деле.

Она пролистала свой ежедневник.

– На следующей неделе тебе предстоят большие съемки.

– Помню. В пятницу. У Альберт-Холла.

– В пятницу и в субботу.

– Сью, для этой работы два дня мне ни к чему. Если не возражаешь, я поручу Саймону обзвонить всех продавцов одежды и агентства насчет моделей. Я уже объяснил, какие мне нужны. Все улажено, честно.

– Ладно. Твоя взяла. Но попробуй только подвести меня!

– Не извольте беспокоиться, моя дорогая, – и он уставился на нее нежно-голубыми глазами: таким взглядам она уже научилась не доверять, но вместе с тем обнаружила, что противиться им невозможно. Так или иначе, ему всего двадцать пять, это она его нашла, и поскольку он еще недостаточно хорошо известен, чтобы перейти на внештатную работу, ей хотелось сохранить его при себе. Он работал ассистентом и у Нормана Паркинсона, и у Клиффорда Коффина – солидная практика – и всего несколько месяцев назад, когда они оказались заняты, сам явился к ней и предложил себя на замену. И справился с работой на редкость профессионально, блестяще подчеркивая достоинства каждой модели и скрывая их недостатки.

– Ладно уж, иди, – небрежно отмахнулась она. Все-таки она ему начальство.

Вернувшись на «ранчо», как он иногда называл замызганную квартирку на цокольном этаже дома в Кэмден-Тауне, которую снимал вместе с Саймоном, он застал последнего за мытьем кофейных чашек и объявил:

– Отбой тревоги. Налей мне кофе, потом позвони Панзи, пусть договаривается насчет всей одежды на пятницу.

Саймон вытер руки посудным полотенцем, с которого капала вода, и огляделся в поисках чайника.

– Она не обрадуется. Ей нравится, когда с ней советуются, а не отдают распоряжения.

– Объясни, что у нашей бабушки похороны. Обычно от такого люди затыкаются. И еще, Саймон, хватит прикидываться, будто твое дело сторона. Ты мой ассистент. Значит, должен стараться вдвое больше меня.

Ага, за три жалких фунта в неделю, мысленно подхватил Саймон, наполняя чайник и ставя его закипать с хрипами и свистом. Он четырьмя годами старше своего кузена, а вон как все обернулось!

Светлая челка упала на его высокий лоб, он склонился над жестянкой «Нескафе», выскребая оттуда остатки кофе. Судя по всему, это еще одна работа, для которой он не создан, а он и так уже невесть сколько таких сменил за последние шесть лет. В университете все складывалось замечательно, в армии – отвратительно, офицером он быть никогда и не хотел, а потом кое-как выучился на электрика. Отец звал его в компанию, но и туда его не тянуло. Так он и дрейфовал от одной бессмысленной работы к другой, в то время как у Тедди, почти его ровесника, уже имелось жалованье, собственная квартира и автомобиль (правда, выданный ему компанией, ну и что, водил-то он его сам). А Невиллу было не занимать самоуверенности. Когда он уговаривал Саймона поработать на него – «три фунта в неделю и бесплатное жилье», – предложение казалось многообещающим. Но вся работа состояла в том, чтобы таскать тяжеленную и хрупкую аппаратуру в побитый «МГ» Невилла и обратно, а также выполнять всю домашнюю работу в квартирке, где ему самому приходилось спать в шкафу под лестницей. Комната у Невилла имелась лишь одна и предназначалась для остального – вечеринок, бумажной работы, приемов пищи, словом, для всего. В другом стенном шкафу была устроена кухонька и крошечная ванная, в которой пахло грибами и из которой ты выходил с ощущением, будто бы стал чуть ли не грязнее, чем до купания. Несмотря на все это, Невилл ухитрялся придавать себе потрепанно-шикарный вид, а Саймон выглядел как… ну, как человек, оставшийся почти без средств к существованию. Похоже, он единственный из всех знакомых ему людей не имел ни малейшего понятия, чем ему заняться – или в чем его предназначение.

Он оценивал действия старших кузенов: Кристофер стал монахом и, должно быть, очень хотел этого, если так стремился. Тедди – ну, Тедди быстро превращался в подобие отца Саймона и его братьев, то есть в бизнесмена. Саймону никогда не хотелось стать одним из них, и это подтвердили три кошмарных месяца, которые он проработал в компании. Девчонки в порядке: или вышли замуж, как Полли и Клэри, или нашли свое призвание, как Лидия. Младшие не в счет: они все еще носятся с глупыми мечтами, что станут машинистами, или астронавтами, или, как Джульет, кинозвездами. А у него даже девушки нет. Была одна, правда, недолго, но хотела только на танцы чуть ли не каждый вечер, когда они виделись; а танцор из него никудышный, да и вообще он не мог себе позволить всю программу развлечений – ужин, билет в дансинг, напитки там же, вдобавок Пегги ждала, что потом он отвезет ее домой на такси, и явно рассчитывала, что в машине он ее поцелует. Ее разгоряченное, потное лицо с поплывшим макияжем вызывало у него отвращение, а попытки избежать поцелуев – приступ заикания. Ничего не вышло. «Не хочу больше с тобой встречаться, – сказала она. – Ты скупердяй и танцевать не умеешь». Если бы она его любила, она бы ни за что так не сказала. Впрочем, и он ее не любил, не испытывал ни капли чувств, вот только ее волосы ему нравились. С тех пор с девушками он сталкивался только в случаях, когда сам находился в унизительном положении: наводил порядок, готовил гостям чай или кофе, а также когда на него кричали и требовали поспешить, поскорее сделать, что велено. Он помногу спал и заметил, что ему становится все труднее вставать по утрам. Забавно, но похорон он ждал с нетерпением, потому что там почти наверняка будет Полли. А Полли он обожал – больше, чем кого-либо.