Все Легенды - [19]

Ее патрон хмуровато повертел пепельницу:

— Что значит — ничего?.. Бери бумагу — пиши!

— Чего писать?..

— Говорил, что строительство в порту начнется… — и продиктовал ей текст, за который немедленно хотелось дать звание майора разведки. — Подпись. Число. Поняла?

— Поняла… — похлопала ресницами Марина.

— И не вздумай!..

— Не вздумаю, — пообещала она.

— Главное — работа, — завершил патрон. — Чтоб был виден результат усилий. Это будет оценено. А то — «не-ечего…»

И по следующему объекту, толстому шумному немцу, Марина выдала такой результат, что немца нужно было бы судить нюрнбергским трибуналом. Отчет вернулся к ней, пестрея красной редактурой.

— Охренела? Не зарывайся, сгоришь. Скромнее, девушка.

Марина поняла службу — поперла лафа. Поднаторев в составлении отчетов, она наслаждалась безнаказанностью: шикуй, еще и спасибо скажут.

Через полгода она купила двухкомнатную кооперативную квартиру. Швейцары приветствовали ее зеленую «Волгу». Первой в Ленинграде обрела она статус «дамы для сопровождения деловых людей». Такое сопровождение стоит дорого, и деловые люди были недешевые.

— Старуха, ты живешь на стольник в день, — предостерег ее при встрече сам Фима Бляйшиц. В те времена это была нормальная месячная зарплата, баснословные деньги. Но она ждала своего часа.

11. Шейх в «Мерседесе»

Шейх был девяносто шестой пробы и выглядел как родной брат Ясира Арафата. Он ослеплял белым бурнусом и накидкой с обручем на голове, как там это у них называется. Шейх занимал четыре люкс-апартамента в «Астории». Шейх имел гешефт с нефтью, как все порядочные шейхи (продавал), и с оружием (покупал, естественно). И где-то там у себя в аравийских пустынях имел большой вес. Не то он был потомком Магомета, не то родственником самого Аллаха по боковой линии, не то намеревался сдать в своем шейхстве бархан под нашу военную базу, но только облизывали его в Ленинграде с ног до головы.

Марина была грамотно подставлена под него на банкете в горисполкоме. Она оценила задачу, вычислила перспективы, и пустила в действие всю мегатонную мощь своего отточенного сексуального обаяния. Араб был повержен, повержен, повержен! Утром Марине с поклонами подали турецкий кофе в постель его апартамента.

Шейх, небедный человек Востока, познал таки в долгой жизни разнообразных удовольствий, но бриллиант такой воды узрел впервые: у шейха произошло легкое расходящееся косоглазие. Глаза отказывались сходиться параллельно, и шейх отказывался расставаться с Мариной. Славянский шарм и интеллектуальные экскурсы вкупе с английским языком и постельными изысками приводили его высочество в неистовство. Усики его топорщились, лысинка потела, глаза горели в разные стороны, и в каждом глазе отражалось по Марине.

В арабском мире, как утверждает печать, постоянно случаются разнообразнейшие скандальные происшествия. Среди прочей ахинеи имело в тот год намерение шейха сделать Марину царицей своего сердца и своей души, а равно и всего прочего имущества. Иначе она не соглашалась. Титанические терзания ее гордости компенсировались шейхом незамедлительно.

Он одарил ее собольей шубейкой, купленной в «Березке», и килограммом золотых украшений, доставленных из дому. Она обязана озарить своим блеском его шейхство. Старых жен он собирался выгнать, продать, подарить, утопить, зарезать, послать учиться в Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы.

И вот тогда — и вот тогда! — Марина вздохнула полной грудью. Всей своей полной красивой грудью. Она добилась своего.

Много лет, сжав зубы, превозмогая неудачи и преодолевая все препятствия, шла она, храбрый солдатик любви и удачи, к заветной цели. Еще молода и красива, еще полна страстей и желаний, — она ее достигла.

Олимп лежал у ее ног в теплом свечении золота и лазурных морей.

«Мерседес» пожелала Марина.

Хвостиком взмахнула золотая рыбка:

— Завтра, любовь моя.

В тот же час отбыл из Хельсинки, вдавливая педаль акселератора, перегонщик в люксовом «мерседесе» последней модели, и утром лимузин красовался под окнами их апартамента, сверкая лаком и никелем.

Свадебное путешествие в Париж заказала Марина, и через час шейху гарантировали к концу визита загранпаспорт для нее.

И тогда исчезли границы ее желаний, и величественное равнодушие небожительницы проступило в ней.

В ту неделю и всплыла на уста млеющего в летнем зное Невского изменчивая легенда ее жизни. В серебристом «мерседесе» неслась она по проспекту, и пассажиры троллейбусов пялили глаза в окна вниз: водительница была одета в автомобильные перчатки и золотое колье, и ни во что более. Гаишники останавливали ее пожрать глазами и получить милостивую сторублевку: они тоже все знали.

Запахнувшись в соболиную шубу, вплыла она в «Восточные сладости» и чеканно прозвенела через головы:

— Продавец! У вас все сладости продаются?

— Ну, — отреагировала продавщица. — А вам чего?

— Сколько стоит это? — бестрепетный пальчик указал на юного красавчика-брюнета из очереди.

— Это? рублей тысячу, — ухмыльнулась продавщица с плотоядным пониманием.

— Получите, — Марина пустила за стекло кассы веер бумажек и взяла красавчика за руку: — Забираю покупку.