Всё имеет свою цену - [15]

К собственному удивлению главный инспектор произнес последние фразы без малейшей заминки. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, по-видимому, он был слишком уж высокого мнения о себе – эгоистичный шут, не выносящий собственных ошибок, которого гораздо больше заботят собственные рефлексии, нежели судьбы тех, кто стал жертвой его неумелых действий.

– Может, сделаем перерыв? – спросил Арне Педерсен.

Конрад Симонсен с растерянным видом посмотрел на подчиненного.

– Прости, что ты сказал?

– Я говорю, может, мы прервемся ненадолго?

– Да, сейчас, я скоро уже заканчиваю. Последний акт трагедии разыгрался, когда мы выдвинули против Карла Хеннинга Томсена обвинение в убийстве собственной дочери. Во время судебного разбирательства у обвиняемого произошел нервный срыв, и его на «скорой помощи» отвезли в Государственную больницу, где, несмотря на бдительный присмотр, ему удалось выброситься из окна восьмого этажа. Случилось это в октябре 1998 года. Дело, таким образом, было закрыто и сдано в архив. Тем не менее двумя годами позже оно получило своего рода продолжение. Во время перестройки здания в прежней квартире Катерины Томсен было найдено ультрасовременное подслушивающее устройство. Непонятно было, имеет ли оно какое-либо отношение к убийству, да и выяснять это, признаться, тогда особо не стали. У кого-либо есть какие-нибудь вопросы или комментарии?

Взгляд главного инспектора медленно скользил по лицам присутствующих, которые один за другим отрицательно качали головой: ни у кого никаких замечаний не было.

– Тогда – перерыв, а затем я передам слово Арне Педерсену.

Сказав это, Конрад Симонсен наклонился к коллеге:

– Надеюсь, все в порядке? Графиня сказала, что ты не против.

– Все о’кей. Разумеется, я могу продолжить, особенно теперь, когда нет никаких посторонних.

– Я просто-напросто выдохся. А за последние недели мне пришлось научиться прислушиваться к своему организму.

– Не нужно мне ничего объяснять.

– Слушай, а это прозвучало не слишком выспренно… ну, с отцом и моей собственной ролью в деле?

– Все было предельно откровенно, и если ты полагаешь, что это касается лишь тебя одного, то должен сказать, ты ошибаешься. Не знаю, обратил ли ты на это внимание, но нас здесь шестнадцать вместо девятнадцати. Трое коллег, которые, как и ты, принимали участие в расследовании убийства в Стевнс Клинт, вынуждены были уйти домой – попросту не вынесли внезапно обрушившегося на них груза вины. Даже Поуль Троульсен пошел проветриться – ему также не по себе.

– Когда я выговорился, мне вроде даже полегчало. Как будто преодолел какое-то препятствие. Вечером мне опять предстоит подобная процедура, но ничего, думаю, справлюсь. Правда, чувствую я себя таким измотанным, будто мне добрых девяносто лет.

– А чему тут удивляться? Другим, уверяю тебя, тоже не легче.

– Да, понимаю, и в свете этого тем более здорово, что ты согласился меня заменить. А я тем временем отправлюсь на часок, а то и на полтора в одно укромное местечко, где есть небольшой диванчик…

Арне Педерсен улыбнулся:

– Что касается дивана в укромном местечке, то я прекрасно знаю, где он находится, равно, впрочем, как и многие другие – так что смотри, как бы он не был занят. Кстати, тебя разбудить?

– Как хочешь – вообще-то, я поставлю будильник на мобильном телефоне. Однако в любом случае спасибо за предложение. Я так понимаю, что для начала ты расскажешь, как выглядела эта DYE-5, а затем распределишь всех работников станции, согласно предоставленному нам американцами списку, между нашими сотрудниками. – Все так и сделаю.

– Когда закончишь, мне хотелось бы иметь данные о том, кто за кем закреплен, и позаботься, чтобы на беседу к каждому из работников DYE коллеги ходили по двое, причем один – обязательно мужчина. Согласен?

– Полностью.

– Надо бы поскорее продумать план того, каким образом нам информировать общественность. Чувствую, с этим предстоит немало хлопот.

– Хлопот у нас и так хоть отбавляй. Иди уже наконец спать.

Арне Педерсен обнял шефа за плечи и попытался увлечь его к двери, что на первый взгляд было вызвано самыми благими намерениями наряду с беспокойством за здоровье любимого начальника, однако Конрад Симонсен слишком хорошо знал своего подчиненного, и к тому же Арне никогда не был хорошим актером, способным на спонтанную импровизацию. Высвободившись из рук коллеги, он спросил:

– А ну-ка признавайся, что тут происходит? С чего это ты так разошелся?

В этот момент взгляд его упал на экран, на котором большими буквами было написано сообщение, только что поступившее от Мальте Борупа: «К боссу направляется важный посетитель». Арне Педерсен не сдавался:

– Это все может подождать, Симон.

Но было уже слишком поздно. В дверях показался безукоризненно одетый господин. Конраду Симонсену и Арне Педерсену он был известен по одному из прежних их дел. Звали господина Хельмер Хаммер, и служил он в администрации премьер-министра. Этот во всех отношениях очаровательный человек неизменно старался скрывать свое влияние на обстоятельства, однако при этом, как правило, дела шли именно так, как хотел этого он. Обоим сыщикам он нравился, что, однако, не помешало Арне Педерсену встретить его брюзгливой тирадой: