Всё имеет цену - [2]

Похоже, с этим парнем не оберешься хлопот. Он был самонадеянным, чертовски сексуальным, наглым, чертовски сексуальным, беспардонным, чертовски сексуальным и умственно незрелым. Я ничего не забыла? Ах да, чертовски сексуальным.

Мейсон откинулся на спинку сиденья, позволяя мне хорошенько рассмотреть свою фигуру. После чего ухмыльнулся и одним глотком опустошил бокал. Я не могла позволить, чтобы этот мудак одержал надо мной верх, так что поднесла бокал к губам и опрокинула его прямо в глотку. Брови Мейсона поползли вверх, а глаза оценивающе блеснули.

– Женщина, разделяющая мои интересы, – заявил он и прижал руку к груди в комическом поклоне.

Я нагнулась, схватила бутылку, наполнила свой бокал и мотнула подбородком, показывая на бокал Мейсона. Бейсболист протянул мне его, и я щедро плеснула шампанского.

– Ладно, похоже, нам предстоит поднять пару вопросов.

По лицу Мейсона расплылась ухмылка, ясно показывающая, что он собирался изрыгнуть очередную пошлую шутку, но я оборвала нахала, метнув в его сторону кинжальный взгляд собственных зеленых глаз. Мейсон откинулся на спинку сиденья и задрал подбородок.

Я улыбнулась, убеждаясь, что выиграла этот раунд.

– Может, ты и нанял меня для того, чтобы я месяц изображала твою подружку, но я тебе не шлюха.

Он недоуменно сдвинул брови.

– Секс с клиентом не входит в мой контракт и является абсолютно добровольным с моей стороны. Ты должен был прочесть то, что напечатано мелким шрифтом, приятель, потому что тебе предстоит в ближайшем времени узнать, что такое месяц абсолютного воздержания.

Мейсон отвесил челюсть, потрясенный до глубины души.

– Ты что, стебешься? – с усмешкой выдавил он.

– Боюсь, что нет, – покачав головой, ответила я. – Так что привыкай к собственной руке, парень, поскольку тебе придется много пользоваться ее услугами. Если пресса заметит тебя с какой-нибудь прошмандовкой, они сразу просекут, что это…

Тут я указала пальцем на себя, а потом на него.

– …полная фальшивка, и плакали тогда те сто штук, которые ты так любезно мне заплатил.

Мейсон озадаченно запустил пальцы в волосы.

– Да и твоим потенциальным спонсорам может не понравиться, что ты не способен дольше одного дня даже поддерживать отношения со своей новой хорошенькой подружкой. И, как ты помнишь, мой гонорар возврату не подлежит.

Тут я, в свою очередь, откинулась на спинку сиденья, закинула одну ногу на другую и принялась прихлебывать шампанское, ощущая, как терпкие пузырьки пляшут на языке, дразня и пробуждая чувства.

Мейсон уставился на меня с неопределенным выражением на своей смазливой физиономии.

– И что же ты тогда предлагаешь, сладенькая? – с неожиданной ухмылкой поинтересовался он, вновь пройдясь взглядом по моим ногам, бюсту и под конец добравшись до лица.

Говорил он на сей раз вполне учтиво, но без малейшей искренности.

– Во-первых, ты прекратишь звать меня сладенькой.

Прежде чем я успела продолжить, он меня перебил:

– Разве мужчина не имеет права дать своей девушке ласковое прозвище?

Поджав губы, я обдумала его слова. Может, в этом и был резон.

– Имеет, но в твоих устах это звучит как-то по-уродски.

Мейсон откинул голову и расхохотался.

Этот звук громом раскатился по салону лимузина и разрядил атмосферу. Если я буду слышать его смех каждый день, возможно, предстоящий месяц окажется не таким уж гадким. Мейсон облизнул губы, и чувствительное местечко у меня между бедер, все еще не забывшее, как приятно касание мужских губ к напряженной плоти, вновь отозвалось легкой пульсацией. Сидеть, девочка! Мне так и хотелось отчитать свое либидо. С нашего с Уэсом сексуального пиршества две недели назад я была на взводе, озабочена, как сам дьявол, и без малейшей надежды на разрядку. А теперь, когда оказалось, что мой нынешний клиент никоим образом не должен пополнить список потенциальных любовников, я с огорчением начала понимать, что весь месяц мне придется предаваться воздержанию заодно с ним. Прикольно… нет.

– Ладно, не возражаю. Думаю, теперь нам надо больше узнать друг о друге. Расскажешь мне о себе?

Он обхватил рукой одно свое крупное, обтянутое джинсами колено и уставился в окно.

– Рассказывать особо нечего. Я из ирландской семьи. Папа работает мусорщиком, хотя я говорил ему, что он вполне может отдыхать от работы до конца своих дней. Но он не хочет. Слишком гордый.

– Судя по всему, он достойный человек.

В отличие от моего собственного папаши. Ну, технически говоря, это не совсем верно. Мой папа пытался. Но под давлением обстоятельств и после такого удара, как уход моей матери, сбился с пути. Не уверена, что на свете есть человек, и в самом деле способный справиться с потерей любви всей своей жизни.

Мейсон улыбнулся, обнажив белоснежные и по большей части ровные зубы. Его верхний клык был чуть кривоват – ровно настолько, чтобы придать улыбке своеобразие.

– Мой папа лучший, и все еще дает жару. Но работает слишком много. Как и всегда, чтобы обеспечить меня и моих братьев.

– А сколько у тебя братьев? – спросила я, искренне заинтересовавшись этим оборотом беседы.

Прихлебывая шампанское, он поднял вверх три пальца.

– Все мои братья чокнутые ублюдки, но я их об’жаю, – сказал он с сильным бостонским акцентом.