Всё и разум. Научное мышление для решения любых задач - [79]

Если мы с вами (надеюсь) хотим стать движителями перемен, нам стоит помнить о своем жизненном опыте и о том, как стойко его воздействие. Мои родители получили высшее образование и служили своей стране во время Второй мировой войны. В японском лагере для военнопленных отец приобрел крайне неприятный опыт. Мама работала в секретном подразделении и была офицером Военно-морского флота. Оба впоследствии сочувствовали Прогрессивной партии. Они не любили об этом говорить, однако я уверен, что и мама и папа считали войну настоящей трагедией, преступным разбазариванием интеллекта и ресурсов человечества. При этом они ценили ту огромную роль, которую способно сыграть государство — не только во время войны, когда нужно отразить врага, но и в обеспечении достойной жизни для своих граждан. Эти ценности передались и мне, причем речь идет о материях куда более важных, чем аккуратненькая белая машинка с красной обивкой сидений. Если я и сам превратился в рьяного прогрессиста, а так и случилось, тут не обошлось без Неда с Джеки. Я знаю, откуда взялись мои ценности, и этот источник мне нравится.

Что касается моих брата и сестры, с годами они разошлись во взглядах. Сестра училась в колледже в Виргинии, в городе Данвилл, вышла замуж за однокурсника, вырастила троих детей. Она работала в разных муниципальных службах Данвилла, в том числе диспетчером на 911. Ее семья живет у самой границы Северной Каролины, в довольно консервативной части страны. В целом сестра такой же либерал, как и я, однако ее детям мои политические пристрастия не по душе. У нас довольно много общих генов, однако мировоззрение у них чуть ли не диаметрально противоположное. Государством племянники, мягко говоря, недовольны и считают, что оно слишком вмешивается в личную жизнь. А брат осел в окрестностях Вашингтона. Его дети выросли там, и все они разделяют прогрессистские взгляды. Поясню свою мысль: семейная генетика — это очень важно, однако среда и окружение влияют на человека ничуть не меньше. Но природа и воспитание — это тоже не судьба.

Так же и с белыми четырехдверными хетчбэками с красным салоном. Свободная воля — это сумма нашего жизненного опыта, влияния семьи, друзей, социальной среды, а в последнее время — все больше еще и интернет-среды. Нас с племянниками, детьми сестры, воспитывали по-разному, и хотя по природе мы почти одинаковые, политические взгляды у нас в итоге разнятся. Дети брата выросли в большом городе, где и люди и уклад примерно такие же, как и в моем детстве, и в результате у них сложилось мировоззрение, похожее на мое. Интересно, что при всей разнице мировоззрений смешит нас одно и то же (я бы рассказал, что именно, но тогда вы решили бы, что наши шутки какие-то не смешные. А это повлияло бы на ваше отношение к моим родственникам, которые уже давно не отвечают за мои юмористические предпочтения).

В моей семье, как и у моего отца и его друзей по лагерю для военнопленных, главное — общее чувство юмора, а политика — дело десятое. Мне кажется логичным, что чувство иронии — это следствие способа смотреть на мир, особенно — манеры воспринимать и толковать чужие поступки. Возможно, семьи держатся вместе отчасти из-за того, какие шутки их смешат, и не исключено, что в этом нет никакой свободы воли. По-моему, гипотеза стоящая, только проверить ее будет непросто, то есть работа предстоит нешуточная (ну вот, я опять… пардон).

Во всех этих разговорах о поведении и свободе воли есть один скрытый парадокс: исследователи, которые все это изуча ют, и люди вроде меня, которым эта тема интересна, пытаются разобраться, как работает наш мозг, однако единственный инструмент для этого — это тоже наш мозг. Мозги пытаются понять мозги.

Это подмножество более общей проблемы неотъемлемой субъективности человеческого разума. Научный метод разработан именно для того, чтобы обойти эту проблему: его приемы учитывают нашу несовершенную интуицию и позволяют по мере сил сделать на нее поправку. Лучший способ перестать быть тупым орудием в руках семейного опыта, влияния друзей и среды — следовать этому алгоритму: наблюдение, гипотеза, эксперимент, сравнение результатов с ожиданиями, а потом — и это главное — все то же самое еще раз. Только так можно выбраться из эхокамеры в собственной голове. Эта ежедневная тренировка для свободы воли.

Научный метод заставляет нас сомневаться в своих предположениях и искоренять идеи, основанные на слухах, чужом мнении, укоренившихся привычках и прочем багаже, который мы тащим за собой. Этот подход очень похож на главные вопросы, которые задают себе репортеры, когда ведут журналистское расследование: что я знаю и откуда? К сожалению, человеческий мозг обладает встроенным механизмом, который направляет нас в противоположную сторону. Это называется «стремление подтвердить свою точку зрения», склонность выбирать доводы в пользу своих предположений и считать их верными и истинными.

Для ученого, проводящего эксперимент, такая предвзятость — огромная помеха. Тут уж ни о какой свободе воли речи нет, это очевидно. Бессознательное подводит нас к ответам, которых мы ожидаем, поскольку обременены определенным багажом, а не к настоящим, истинным, которые мы на самом деле ищем.