Но именно эта раздвоенность, в которой периодически пребывал Михаил, именно она и отличала его от реально мыслящих и оттого твердо стоящих на земле – Игоря Богуша и Вадика Столбова.
А Мишка…
Так навсегда и остался он мечтателем Мишкой, мечтателем, ничего особенного в жизни не добившимся. Ни серьёзного приносящего доход дела у него, ни настоящего большого дома… И даже жены не было у Мишки.
Летягин знал, чувствовал, что Вадик Столбов относится к нему с едва скрываемым превосходством.
Он-то достиг…
А Мишка что?
Снова стали пьяно обниматься.
– Ну, ты Гоша крут, ну ты достиг…
И опять Мишка усмехнулся своей второй, на этот раз большой мысли.
Точно.
Вот он все путал своих школьных и институтских друзей.
– Гоша, ты достиг…
– Да, я достиг…
Мишка хмыкнул.
Вспомнил своего не институтского, а школьного приятеля Сашку Васильева.
То-то его сюда не позвали.
Правильно.
А его и не могли сюда позвать, ведь он не Гошин институтский друг, а Мишкин школьный. Его Гоша даже и не знает, и с чего ему Сашку Васильева на свой юбилей звать? И к тому же Васильев живет теперь в Финляндии. В Хельсинки живет со своей Ленкой Круковской.
Хеннеси все-таки начинал действовать.
Гоша вот достиг.
А Сашка Васильев достиг?
Летягин снова хмыкнул.
– Ты чё, Летягин? Чего прикалываешься? – Вадик хлопнул Летягина по спине, – а помнишь, как мы у тебя на Дне рождения у холодильника дверцу оторвали?
Летягин помнил.
Не забыл, как на следующий день родитель драл и таскал за волосы его – студента второкурсника Мишку, словно какого-нибудь школьника первоклашку…
Но снова подумал о Васильеве.
И о Ленке Круковской.
Ведь Васильеву тоже на днях сорок пять.
И тоже – там в Хельсинки, наверное, юбилей отмечать будут…
Тоже, скажут ему?
Ну, Васька, ты достиг…
И тот пьяно угукнет, типа, – ну да, достиг, а что?
А чего он достиг?
Того, что как он выражался, свинтил из этой страны дураков?
Этого достиг что ли?
Пожрать, выпить, закусить здесь было от пуза – от живота.
Гоша любил это дело и порученцам своим наказывал, чтобы кафе выбирали с хорошей кухней.
Миша таки-таки ловко положить себе кусочек осетринки, так чтобы не брать с блюда последнее.
Выпил без тоста.
Налил еще.
Сидевшая слева Валя Удальцова, по которой Мишка сох еще на третьем курсе, стала с суетливой заботливостью подкладывать Мишке салату.
Ну, не то чтобы очень он сох по ней тогда двадцать пять лет тому назад, но глазками на лекциях на нее постреливал. А она высокомерная такая была – все только с перспективными парнями дружбу водила – с отличниками, да комсомольцами.
Правильной девушкой Валя Удальцова была. Не для того в Красноаменск приехала из своей Удомли, чтобы красоту свою бездарно разменять на такого беспутного хиппана, как Мишка Летягин, пускай даже и на городского парня, но явно беспутного.
Вышла она на четвертом курсе за факультетского секретаря комсомола. За Олега.
Его потом в КГБ на работу взяли. Мишка слышал, развелись они лет пять тому.
Валька сама у Гоши теперь в конторе сметчицей работала. Гоша-молодец, не оставляет своих однокашников и однокашниц, всех пристраивает. Вот и теперь, специально, наверное, Мишку рядом с Валентиной распорядился посадить.
Авось у двух – у разводки и у бобыля сладится-склеится.
Мишку такие хитрости ужасно раздражали. Так и хотелось сказать этой суетившейся со своими салатами Вальке, мол я с такими старыми женщинами не общаюсь, да пожалел ее.
Зачем скандалить?
Не тот уже возраст.
Это в институтские годы он бывало позволял себе выходки.
Но без скандала не обошлось.
Вроде все нормально шло.
Подарил Гоше икону, сам даже в тот момент еще не слишком пьяный был. Сказал тост.
Красивый такой, образный, хоть в книжку записывай.
Гоша растрогался, Мишку поцеловал, к иконе тоже приложился и тут же передал ее жонке своей – Татьяне. Не в общую кучу бронзовых и хрустальных даров и подношений свалил, что с крыльями и без крыльев громоздилась на специально выделенном для этой цели столе, а жене Татьяне отдал. Лично.
Почёт.
Потом Мишка подсел к Вадику Столбову.
Тот пьяненький уже был – расхвастался, что с ним – с всегда осторожным Вадиком вообще редко случалось.
Расхвастался, как новый каменный дом строит на юге города. Двести пятьдесят квадратов площадь первого этажа.
Мишка прикинул в уме, сколько это могло бы стоить. Прикинул и присвистнул.
Не то в восхищенном одобрении, не то в удивленном осуждении присвистнул.
А ободренный этим присвистом Вадик продолжал хвастаться.
Видать – была потребность отпустив тормоза, выплеснуть сдерживаемую постоянной острасткой информацию. Не возможно же всю жизнь от всех таиться, не Штирлиц же он.
– Прикинь, Миха, сейчас проектируем тоннель на кольцевой дороге для Каменс-Уральска…
Финансирование из Госбюджета… откаты до тридцати процентов, представляешь…
Вадик доверительно обнял Михаила за плечи и дышал ему в ухо свежим, не перегоревшим еще запахом коньяка.
– А откаты за счет завышения сметной стоимости? – понимающе спросил Летягин.
– И с этого тоже, – кивнул Вадик, – но там много схем, как удешевить строительство, я тебе как-нибудь расскажу.
– И тебе с этих откатов за риск ведь тоже отстегивают? – поинтересовался Миша, гоняя вилкой неподатливую маслину.
