Все это очень странно - [21]

Джун сняла крышку, потерла запястье. Запах был сладкий и нежный, похожий на запах спелого яблока. У нее закружилась голова. Она закрыла глаза, а когда снова открыла, почувствовала на себе чей-то взгляд.

Наверху, опираясь на кривые зубцы левой башни, стоял мистер Кью и смотрел прямо на нее. Улыбнулся и подмигнул. Выставил указательный палец, вздохнул и снова сжал кулак. «Пиф-паф!» — сказал мистер Кью, старательно растягивая губы. Потом повернулся и пошел к лестнице.

Джун вскочила. Если выходить через подвесной мост, они с продавцом столкнутся у подножия ступенек. Она подхватила рюкзачок и помчалась в другую сторону. Остановилась у стены. Футах в пяти внизу находился бетонный бордюр, опоясавший скалы, на которых стоял замок. Джун бросила вниз рюкзачок и спустилась за ним, цепляясь за осыпающуюся стену.

7. История про птиц

Справа от Джун лежал пляж, скрытый круглым бастионом замка, слева болота и скалы. Волны шлепались о бетонные заграждения. Джун села на бортик, прикидывая, сколько времени лучше выждать и куда направиться потом — вскарабкаться обратно в замок или спуститься на пляж. Ветер насквозь пронизывал ее свитер.

Она повернула голову и заметила, что в нескольких шагах от нее на бордюре кто-то стоит. Сердце испуганно зашлось, но нет, это был ее ровесник, паренек лет семнадцати-восемнадцати с очень бледным лицом и синими глазами. Тонкие брови срослись над переносицей.

— Слушай, когда ты спускалась, там наверху было много птиц?

— В смысле — девиц? — поддела его Джун. Какие синие глаза.

— Да нет, птиц. Таких, с крыльями, — он помахал руками.

— Воронов много, — сказала Джун, — и маленьких тоже, вроде воробьев.

Парень сел рядом, обхватив руками колени.

— Черт. Я думал, если подождать полчаса, они соскучатся и улетят. У них очень низкая устойчивость внимания.

— Ты что, прячешься от птиц?

— Это фобия, — он густо покраснел, — ну, как клаустрофобия, знаешь.

— Да, не повезло тебе. Птиц же везде полно.

— Дело не в самих птицах. Или не всегда в них. Иногда они беспокоят меня, иногда нет. Они как-то странно на меня смотрят.

— А я мышей боюсь, — призналась Джун. — В детстве один раз сунула ногу в ботинок, а там дохлая мышь. До сих пор перетряхиваю обувь, когда надеваю.

— Когда мне было пять лет, мою мать убили павлины, — сказал парень, словно речь шла о какой-то чужой женщине, о случае из газет.

— Павлины?

— Ну, — он немного смутился, — она повела меня смотреть замок в Инвернесс. Сказала, что мой отец король, который жил в замке. Мама часто выдумывала всякие истории. Замок я плохо помню, а потом мы пошли гулять в сад. Там в саду была стая павлинов, и они стали нападать на нас. Такие большие птицы — правда, большие, они были размером с меня. Мама посадила меня на дерево и велела как можно громче кричать, звать на помощь, — он глубоко вздохнул. — Хвосты у них шуршали по земле, как пышные платья. До сих пор этот шорох стоит в ушах. Будто женщины в длинных нарядах. Я даже не пискнул, даже рот не открыл. Иначе они направились бы ко мне. Окружили ее всей стаей, прижали к бортику фонтана. Она отталкивала их, отбивалась изо всех сил, а потом упала вниз, на спину.

Воды в фонтане было по щиколотку. Я слышал, как она стукнулась головой о дно. Служители пришли слишком поздно, она потеряла сознание и захлебнулась.

У него было серьезное, умоляющее лицо. Под бледной кожей, тоненькой, как бумага, колотился пульс.

— Ужас какой, — сказала Джун. — И ты рос с отцом?

— Мой отец тогда уже был женат на другой женщине. У мамы родственников не было, и он отдал меня на воспитание своим сестрам. Тете Минни, тете Прюн, тете Ди и тете Роуз.

— А мой отец уехал в Австралию, когда мне было два года. Я его почти не помню. Год назад мама вышла замуж во второй раз.

— Я ни разу не видел отца, — сказал парень. — Тетя Роуз говорит, это слишком опасно. Его жена, Вера, ненавидит меня, потому что я незаконнорожденный сын ее мужа. Она слегка ненормальная.

— Как тебя зовут? — спросила Джун.

— Хэмфри Богарт Стоункинг. Мама обожала Хэмфри Богарта, ну, актера. А тебя как зовут?

— Джун, — сказала Джун.

Они помолчали. Джун потерла ладони одна о другую.

— Замерзла? — спросил Хэмфри.

Она кивнула. Он придвинулся ближе и обнял ее.

— Приятные духи, — сказал он, задумчиво принюхиваясь. — Какой-то знакомый запах.

— Да? — Джун повернула голову и их губы столкнулись. Мягкие и холодные.

8. Роуз Этернель о влюбленных

Всё эти проклятые духи и этот мечтательный размазня-парфюмер с елейной физиономией — вечно лезет не в свое дело. Забрал бы их у девчонки, и никаких неприятностей, но нет, он мать родную не пожалеет ради очередной проделки. Однако вышло гладко, как я и хотела — чистая случайность. А может, вмешалась Судьба. Если я хоть что-нибудь понимаю в жизни, то эта старая карга и подавно. Неужели вы думаете, что у меня есть время самой присматривать за всеми романами на свете?

Эти робкие поцелуи, неумелые касания и признания, робкая тяга незнакомых друг с другом тел — от всего этого у меня возникают колики в желудке. И где-то повыше. Возникают два чутких персонажа, точно знающие, что к чему, что когда надо делать, возникает шествие Елены Троянской по древнему миру из постели в постель, Ахилл и Патрокл, развлекающиеся в душной палатке.