Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти - [10]

Чтобы по-новому посмотреть на процесс старения и увидеть в нём путь исцеления, нужно просто знать, что мы — нечто большее, чем тело и ум. Поначалу осознание факта, что эго является просто фрагментом того, чем мы в действительности являемся, шокирует. Но как только мы начинаем проявлять в повседневной жизни сознание души, железная хватка таких характерных для старости проблем, как боль, страх, потери, гнев, — ослабевает. Сознание души позволяет отойти от физических и ментальных состояний, чтобы обрести широкое видение и мудрое понимание своей истинной природы. Это требует смирения и терпения. Хотя я занялся духовной практикой лет сорок назад, в повседневной жизни старые привычки по-прежнему дают о себе знать. И всё же стремление раскрыться навстречу возможностям своего большого «Я» способно превратить процесс старения в возможность духовного преображения.

3. СТАРЫЙ УМ, НОВЫЙ УМ

Когда в шестидесятых годах я начал исследовать альтернативное сознание — с помощью таких энтеогенов^{15}, как ЛСД, а также благодаря просветляющему присутствию моего гуру, Ним-Кароли Бабы (Махарадж-джи), — меня поразило, насколько ограничены мои представления о моём уме и его работе. Мне стало ясно: то, что я привык считать реальностью, в действительности является моим субъективным восприятием. Более того, я могу изменить это восприятие. Я осознал, что страдания, вызванные моим восприятием реальности, в значительной степени были порождены мною самим и могут быть устранены путём наблюдения за мыслями и последующего перехода от мирка эго к перспективам «свидетеля»^{16}. Благодаря моему гуру, химическим «учителям» и занятию медитацией моё сознание с годами окрепло, что чрезвычайно помогло мне в изучении старости.

Давайте сделаем паузу и рассмотрим, что я имею в виду под «самоиндуцированным страданием». Поймите: я вовсе не отрицаю наличия реальных проблем старения — тех трудностей, с которыми сталкиваются миллионы людей, лишённых семьи, работы, достойного медицинского обслуживания и общения. Не склонен я и приуменьшать физические страдания, связанные с потерей телом молодости. Но очевидно, что есть принципиальное отличие боли от страдания — отличие, связанное с умом и характером реакции на ощущение.

Мы знаем, что в материалистичной культуре внешнему миру придаётся преувеличенное значение. Хотя мы можем в некоторой степени влиять на внешние обстоятельства, понятно, что мы не всемогущи, что в жизни есть вещи, которые мы не в силах изменить: например, налоги, поведение наших детей или тот факт, что мы состаримся и умрём. Нельзя сделать так, чтобы неприятное не происходило, поэтому рассудок приходит к выводу, что мы являемся жертвами жизни, слабыми глупцами, ввязавшимися в сражение с природой и заведомо обречёнными на поражение. С тех пор как мы стали достаточно взрослыми, чтобы понять — жизнь предлагает нам не то, чего нам хочется, мы решили, что являемся жертвами обстоятельств, что именно за внешней реальностью остаётся последнее слово в вопросах о том, кто мы есть, как нам чувствовать, о чём думать и каковы рамки возможного для нас.

Эта версия, подобно большинству наших фундаментальных предположений, звучит правдоподобно. Но вся ли это правда? Поранься — и потечёт кровь; растранжирь деньги — и окажешься банкротом. Однако разве реакция ума столь же предсказуема? Разве мы не можем смотреть на реальность под разными углами зрения, сознательно решая, как отреагировать на событие? Но мы склонны забывать о гибкости своего ума. Мы позволяем обстоятельствам помыкать нами, ибо верим: если случилось то-то и то-то, нужно поступать так-то и так-то (так, как принято). По мере старения мы начинаем накладывать на себя свои представления о том, как старые люди думают и живут. Теперь эго заставляет нас смотреть на себя не как на нечто более значительное, а как на что-то худшее, чем то, чем мы были в молодости. И всё же, если мы найдём время для познания ума и поймём, как он определяет качество жизни, мы сможем стареть так, как нам хочется, и использовать изменяющиеся обстоятельства во благо себе и миру.

Мы страдаем не столько от внешних обстоятельств, сколько от ума, от эго. Это особенно заметно, когда работаешь с больными.

За свою жизнь я видел много людей, чья реакция на одинаковый диагноз была почти диаметрально противоположной. Возьмём Элину. Когда этой шестидесятитрехлетней бывшей учительнице сказали, что у неё липома, требующая химеотерапии, дающей ей не более 50 % шансов на выживание, это не остановило её жизнь. После начального потрясения она, будучи глубоко религиозной женщиной, сумела, параллельно прохождению курса противоопухолевой терапии исцелить нефизические аспекты своей жизни (включая неудачное замужество), тем самым существенно уменьшив болезненность своего состояния.

«Я увидела, что у меня есть выбор, — сказала мне Элина. — Изменить отношение к жизни или перестать жить». Хотя обстоятельства можно было использовать как оправдание мрачного состояния ума и отказа от внутреннего роста, Элина увидела в своём диагнозе возможность сознательного исцеления, и трудный период жизни привёл её к внутреннему прозрению. Учась переходить от укоренённого в эго страха смерти к сознанию души и обретая способность отделять болезненные переживания от физической боли, мы получаем возможность меньше страдать.