Все еще Элис - [44]

Элис изучила фотографию в рамке. Лидия с каким-то мужчиной. По-видимому, Малкольм. Милые улыбающиеся лица. Они счастливы, эти мужчина и женщина на фотографии. Женщина – это Лидия.

– Эли, ты дома? – позвал Джон.

– Я наверху!

Она положила дневник и фотографию на тумбочку и скользнула на лестницу.

– Ты где был? – спросила Элис.

– Катался.

В каждой руке у него было по белому пластиковому пакету.

– Купил мне нового «Моби Дика»?

– Что-то вроде того.

Джон передал Элис один из пакетов. В нем были DVD-диски. Все ее самые любимые: «Моби Дик» с Грегори Пеком и Орсоном Уэллсом, «Король Лир» с Лоуренсом Оливье, «Касабланка», «Полет над гнездом кукушки», «Звуки музыки».

– Я подумал, так тебе будет намного легче. И мы сможем пересмотреть их вместе.

Она улыбнулась:

– А что во втором пакете?

У нее голова шла кругом, как у маленькой девочки в рождественское утро. Джон достал упаковку попкорна для микроволновки и коробку шоколадных драже «Милк дадс».

– Давай сначала посмотрим «Звуки музыки»? – предложила она.

– Конечно.

– Я люблю тебя, Джон.

Она обняла мужа.

– Я тоже тебя люблю, Эли.

Она уткнулась лицом ему в грудь и вдыхала его запах. Ей хотелось сказать больше – о том, что он для нее значит, но она не смогла найти нужных слов. Он прижал ее к себе. Он знал. Так они долго стояли в кухне, держали друг друга в объятиях и молчали.

– Давай ты закидываешь попкорн в микроволновку, а я ставлю фильм и жду тебя на диване, – сказал Джон.

– Хорошо.

Она подошла к микроволновке, открыла дверцу и рассмеялась. Она не могла не рассмеяться.

– Я нашла «Моби Дика»!

Элис проснулась первая и часа два провела в одиночестве. В эти ранние часы она пила зеленый чай, немного читала и занималась йогой на лужайке. В позе «собака мордой вниз» она глубоко вдыхала восхитительный морской воздух и получала граничащее с болью наслаждение, растягивая подколенные сухожилия. Краем глаза она наблюдала за работой левой трехглавой мышцы плеча, которая удерживала ее тело в этом положении. Крепкая, рельефная, великолепная. Все ее тело было сильным и прекрасным.

Никогда в жизни она не была в такой отличной форме. Здоровая еда и ежедневные физические упражнения наливали силой ее мышцы, делали упругими бедра, крепкими икры и позволяли не сбиваться с дыхания во время пробежки на четыре мили. Но конечно, был еще мозг. Невосприимчивый, непослушный, ослабленный.

Она принимала арисепт, наменду, неопробованные таблетки амиликс, витамины С и Е, детский аспирин. Вдобавок ко всему этому антиоксиданты в виде черники, красного вина и черного шоколада. Пила зеленый чай. Пробовала гинкго билоба. Медитировала и играла в считалки. Чистила зубы левой, недоминантной рукой, спала, когда утомлялась. И тем не менее все ее усилия не приносили видимых или ощутимых результатов. Возможно, ее когнитивные способности заметно ухудшились бы, если бы она отказалась от упражнений, арисепта или черники. Может быть, ее слабоумие без борьбы превратилось бы в безумие. Может быть. Но возможно, все ее усилия ни на что не влияли. В этом она могла убедиться, только выбросив лекарства, исключив из рациона шоколад и вино и просидев на пятой точке весь следующий месяц. Пойти на такой эксперимент она не была готова.

Элис встала в позу воина. Набрала полные легкие воздуха и, исполненная решимости устоять, бросила вызов своей выносливости и способности сконцентрироваться. Она была настроена остаться воином.

Из кухни появился Джон – взлохмаченный, ничего не понимающий после сна, но одетый для пробежки.

– Хочешь сначала кофе? – предложила Элис.

– Нет, пошли уже, попью, когда вернемся.

Каждое утро они бежали две мили по Мейн-стрит к центру города и возвращались тем же маршрутом. Джон заметно похудел, его тело стало рельефным, теперь он без труда преодолевал эту дистанцию, но ни один метр пробежки не приносил ему радости. Он бегал с ней послушно и не жаловался, но с тем же энтузиазмом и пылом подписывал счета или занимался стиркой. И она любила его за это.

Она позволила ему задать темп и бежала следом, наблюдая за ним и слушая, как будто перед ней превосходный музыкальный инструмент. Его локти ходили вперед-назад, как маятники, при выдохе изо рта ритмично вылетали облачка пара, кеды стучали по усыпанному песком тротуару. Потом он сплюнул, и она рассмеялась. Он не спросил почему.

На обратном пути она с ним поравнялась. Ей вдруг захотелось сказать, что если он не хочет, то может больше с ней не бегать, что она способна преодолеть этот маршрут сама. Но на развилке у Милл-роуд, где он свернул направо, она бы выбрала левый поворот. «Альцгеймер» не любит, когда о нем забывают.

Дома она его поблагодарила, поцеловала во влажную от пота щеку и направилась прямиком к Лидии: та все еще в пижаме пила кофе на веранде. Каждое утро они обсуждали очередную пьесу, которую Элис читала, поглощая хлопья с черникой или рогалик со сливочным сыром и чай или кофе. Интуиция не подвела Элис. Чтение пьес определенно доставляло ей больше удовольствия, чем романы и биографические книги. А обсуждение с Лидией, что бы Элис ни прочитала, будь то одна только сцена, акт или целая пьеса, отлично закрепляло прочитанное в памяти. Они анализировали сцены, персонажей и сюжет, и Элис видела, какой глубокий ум у дочери, как хорошо она понимает недостатки людей, их эмоции, устремления. Она видела Лидию. И любила ее.