Все дозволено - [46]

— Убивает.

— Лишь тех, кто из-за лени или равнодушия не набрал необходимой информационной нормы. Не набрал — значит, следует перестроить мозг, сменить касту. Требуется, ты бы сказал, лечение.

— Варварское лечение.

— Ты имеешь в виду сиргов? Искривление пространства — это гуманно.

— Откуда они знают, кого перекраивать?

— Я отдаю приказ. Он безукоризненно точен.

— Хороша точность! Я сам чуть было не попал на «операционный стол».

— Я все время следил за тобой. Не мешал, потому что это запрограммировано. Помогать вам узнать и понять стабильность.

— Поймешь ее черта с два, когда я даже не знаю, где нахожусь и что будет дальше.

— Сейчас узнаешь. Не бойся.

Чужой голос в сознании умолк, в растаявшей темноте высветлился зал с длинным рядом кресел, похожих на парикмахерские.

В каждом полулежал раздетый донага гедониец, соединенный таким же парикмахерским «колпаком» с экраном, по которому бежали цветные линии, то кривые, то вытянутые, зигзагообразные и волнистые. Часто их пересекали искры, как желтые молнии. У экранов суетились те же полутораметровые человечки в голубых курточках и темных трико.

— Механическая прочистка мозгов, — подумал вслух Малыш и вздрогнул.

— Она тебя тоже ждет, — сказал кто-то сзади. — Подожди, когда вернемся на базу.

Даже не обернувшись, он уже знал, что Капитан в конце концов все-таки нашел его. Это так обрадовало, что Малыш не смутился ничуточки.

— Как ты нашел меня? — воскликнул он, обнимая товарища.

— Не стоило бы объяснять, — сердито сказал Капитан. — Я же тебя, дурака, знаю. Сразу сообразил, что ты затеял. А как твой излучатель в кабине нашел, бросился назад не задумываясь. Еле-еле к разбору покойников подоспел.

— А дальше?

— Что — дальше? Через зал со «столами», через трубу — и сюда.

— Голос слышал?

— Никаких голосов. Все они немые. А что?

— Ничего. Расскажу после. Давай к выходу.

— А где он, этот выход?

— Найдем.

Они прошли мимо экранов и кресел с покойниками, подлежащими воскресению, как по конвейеру плывущих в мглистую даль, только медленными скачками. Голубокожие у экранов их даже не замечали, словно двигались мимо не люди, а невидимки. Так в роли невидимок они добрались до последнего кресла, пристроились рядом и, по-прежнему незамеченные, мгновенно очутились средь бела дня на детской площадке в Зеленом лесу. Голые гедонийцы барахтались в невесомости и сосали жижицу из знакомых дудочек.

— Н-да, — крякнул Малыш, — а как вездеход найдем? Он же в Аоре.

— Забыл о телепортации?

Она, как всегда здесь, не подвела. Минуту спустя они уже снимали защитный колпак с вездехода.

— Значит, домой? — осведомился Малыш. — Погуляли и будет?

— Будет, — согласился Капитан. — Будет тебе белка, будет и свисток. Гауптвахту гарантирую.

— Простишь.

— За что?

— А я тут кое с кем познакомился, узнал кое-что.

И Малыш почти дословно пересказал Капитану свой разговор с Голосом из темноты.

— Кто это был?

Малыш только плечами пожал.

— Координатор?

— Не знаю. Во всяком случае, он признался в том, что он не человек, а машина. Да и не в этом суть, а в том, что у нас теперь уже есть материалец для заключительной встречи с Учителем.

— Материалец действительно есть, — согласился Библ, когда они с Аликом выслушали рассказ о приключениях друзей в Аоре, — только боюсь, что в ящике Пандоры еще много неразгаданных тайн.

— Одна уже разгадана, — заметил Алик, скептически разглядывая костюм Малыша, — обладатель такого костюма вернется на Землю несомненным законодателем мужской моды.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Голубое Солнце

1. Капитан сердится. Еще один «Сезам»

Они остановились в двадцати метрах от города, как паз там где отблески голубого солнца ложились плотнее и гуще. Запыленная чернота под ними показалась запекшейся кровью.

— Здесь и расстанемся, — сказал Капитан, — надеюсь, что ненадолго.

— Если к утру не явитесь, мы с Аликом выезжаем на вездеходе, — буркнул Малыш.

— Не паникуй.

— А если мне вся эта затея не нравится. Почему без вездехода? Машина — не помеха. Хочешь — авто, хочешь — крепость.

— Авто не пройдет, а крепость не понадобится.

— Веришь Учителю?

— Верю.

— Тогда пусть первым проходит Библ. Ты не имеешь права рисковать жизнью.

— Согласен, — сказал Библ.

— Давайте, я рискну, — вмешался Алик. Вмешался без всякой надежды, что его послушают.

— Помолчим, — предложил Малыш.

Помолчали, все еще не решаясь расстаться. В глубине души все, кроме Капитана, соглашались с Малышом: вездеход не помеха. И в упрямстве Капитана, настаивавшего на пешеходной прогулке, был неоправданный риск.

Но Капитан улыбался.

— Мы уже перешли границу, — сказал он, кивнув на яркие блики на черном стекле пустыни. — И все живы.

— Пока живы, — вздохнул Малыш. — Пошли, Алик. Мы не прощаемся.

«Играем, — подумал Капитан. — Все человеки, всем страшно. А вездеход все-таки следовало оставить дома. За доверие надо платить доверием». Он еще раз оглядел надвинувшуюся панораму города. Вблизи она превращалась в совсем уже непонятный хаос геометрических сочетаний и форм. Ничто не замутняло его — ни туман, ни пыльные вихри. В стерилизованной чистоте воздуха все казалось еще диковиннее, чем издали. В первый раз Капитан увидел это, когда Док, шатаясь, подошел к своему выпуклому окну. Тогда в лучах такого же голубого солнца посреди черной пустыни повис цветной мираж города, который только ребенок мог назвать городом, нагромоздив его из хаоса раскрашенных шаров и кирпичиков. «Цветная дичь, — сказал тогда Док.